Иногда, глядя на новости из Германии, посвящённые очередным успехам на ниве возобновляемой энергетики, начинаешь поневоле думать, что это государство просто из любви к человечеству решило поставить на себе эксперимент: что будет с развитой индустриальной страной при переходе от ископаемых источников энергии к возобновляемым? Прямо в духе учёных-подвижников XIX века, вроде Макса фон Петтенкофера. Который выпил раствор с холерным вибрионом, чтобы доказать Роберту Коху, что люди подхватывали холеру не только из-за контакта с больными, но ещё и потому, что «редко мылись, имели довольно смутное представление о гигиене и пили сырую грунтовую воду». Учёный, кстати, выжил, и это стало железным аргументом для пропаганды чистоты как залога здоровья. Хотя злые языки утверждали, что доктору, вероятно, подсунули ослабленную культуру.

Германия приняла ударную дозу ВИЭ в свою энергосистему, и теперь у благодарного человечества есть возможность понаблюдать за симптомами «пациента». Успехи возобновляемой энергетики в стране по данным Fraunhofer Institute в 2014 году выглядели вот так:

01

02

Картинка в особых комментариях не нуждается: демократичные ветер и солнце вытесняют в сфере электрогенерации тоталитарные газ, уголь и атом. Шах и мат, ватники!
Реклама

А вот собственно и реакция на холерный вибрион интересные новости:

Reuters, 4 июня: «Германия в ближайшее время разработает план, позволяющий поддержать на плаву убыточные мощности, работающие на традиционных источниках энергии (…) …правительство создаст фонды, чтобы платить операторам вроде RWE AG и E.ON SE и поддерживать на плаву традиционные генерирующие мощности, многие из которых убыточны. Правительство хочет сохранить эти газовые и угольные мощности, чтобы гарантировать постоянную подачу энергии в моменты, когда затихает ветер или не греет солнце, что может происходить достаточно внезапно».

Financial Times, 3 августа: «Компании-операторы электростанций анонсировали планы законсервировать или закрыть, начиная с 2012 года, более 20 ГВт генерирующих мощностей, работающих на газе. По оценкам аналитиков Smith School of Enterprise and the Environment из Оксфордского университета, только в 2013 году они списали около 6 млрд евро инвестиций в газовую электрогенерацию. (…)

Другими словами, рост возобновляемых источников энергии сделал газовые электростанции всё более необходимыми ровно в тот момент, когда те испытывают всё большие трудности — как раз из-за возобновляемой энергетики. (…)

Традиционной энергетике будет оказана поддержка. После многих лет субсидирования солнечной и ветровой генерации минимум пять стран Евросоюза — включая Германию, Францию и Соединённое Королевство, три крупнейшие экономики — разработали планы поддержки традиционной электрогенерации, чтобы обеспечить безопасность поставок энергии».

Другими словами, немцам собираются предложить заплатить за зелёные киловатт-часы ещё раз: первый раз в виде счёта за электроэнергию, включающего сборы на субсидии для «зелёной энергетики» («EEG levy»), и второй раз в виде дополнительных сборов на поддержку теперь уже традиционной энергетики, которая стала убыточной из-за ВИЭ, но остаётся функционально необходимой.

Проблемы традиционной энергетики в рамках Energiewende («энергетического поворота») в общем не представляют какой-либо загадки. Вкратце они выглядят вот так:

03

На графике выше представлена динамика и структура электрогенерации в Германии в феврале 2014 года. Угольная и газовая генерация, как видно, выполняет балансирующую роль — включается и выключается, когда солнечная и ветреная погода меняется на пасмурную и безветренную, и наоборот. Она функционально необходима.

Поскольку энергия из возобновляемых источников принципиально не поддаётся управлению, то она имеет приоритетный доступ к потребителям. Кроме того, энергия ветра и солнца выкупается по фиксированному тарифу (feed-in-tariff, FIT), когда государство за счёт дополнительных сборов («EEG levy») компенсирует разницу между установленным тарифом и рыночной ценой, что позволяет получать прибыль счастливым обладателям ветрогенераторов и солнечных панелей даже в случае низких или отрицательных цен на рынке. Обе эти особенности вместе с высокой ценой на исходный энергоресурс делают газовую электрогенерацию в Европе убыточной. По оценкам всё той же Smith School of Enterprise and the Environment Оксфордского университета, в Европе из-за того, что современные парогазовые когенерационные установки загружены всего на 5–15% в год, станции совокупной мощностью 110 ГВт (около 60 % от общей установленной мощности газовых станций) не покрывают условно-постоянные затраты и могут закрыться в течение трёх лет.

Что остаётся делать европейцам в целом и немцам в частности, учитывая функциональную необходимость балансирующих мощностей на угле и газе?

Ответ очевиден — платить и каяться.

Причём нельзя сказать, что сейчас они платят мало, — у немцев одни из самых высоких цен на электроэнергию в Европе. Да и в целом регион является энергодефицитным и вынужден импортировать значительные объёмы энергоресурсов. Причём ситуация с собственными источниками со временем только ухудшается и особенно неприятной она начала становиться где-то в 2004 году (см. график ниже, данные ВР).

В этом контексте развитие сектора ВИЭ можно рассматривать как попытку ответить на этот вызов и компенсировать дефицит, что, кстати, отчасти удалось и темпы падения замедлились (для графика взяты те энергоресурсы, которые тратятся в том числе и на выработку электроэнергии, поэтому нефть исключена из общей картины, но на ней она выглядит совсем печально):

04

Однако у всего есть обратная сторона – стоимость производства энергии из возобновляемых источников в целом выше, чем из традиционных (данные Fraunhofer Institute):

05

Естественным следствием как растущего дефицита и импорта энергоресурсов, так и замещения более дорогими ВИЭ традиционных источников энергии, стал рост цен на электроэнергию в Европе (данные Eurostat’a):

06 07

Причем, как видно из случая Германии, в которой цены на электроэнергию в 2013 году для домохозяйств были выше среднеевропейских на 46%, а для промышленности – на 28%, ставка на более дорогие ВИЭ только усугубляет ситуацию со стоимостью. И по мере роста выработки «зеленой» электроэнергии ситуация становится только хуже: в 2000-2001 годах цены на электроэнергию в Германии для домохозяйств были выше среднеевропейских лишь на 18,5%, а для промышленности – только на 3,5%.

08

Затраты на поддержку «зелёной» энергетики поражают воображение. По данным отчёта Development and Integration of Renewable Energy, к июлю 2014 года субсидии достигли фантастических 412 млрд долл. (включая гарантированные, но ещё не выплаченные обязательства по FIT). Бывший министр окружающей среды Германии Питер Альтмаер недавно оценил стоимость программы поддержки ВИЭ в 884 млрд долл. к 2022 году в случае, если уровень субсидий не изменится.

09

Если в 2000 году сборы на субсидии для «зелёной» энергетики влияли на рост цен на электроэнергию весьма умеренно (1,4% от роста), то в 2013 году они стали главным фактором их повышения (18%). График ниже демонстрирует связь между объёмами «зелёной энергии» и ценой на электричество в европейских странах.

10

Для промышленной, экспортно-ориентированной Германии рост цен на электроэнергию, которая является одним из факторов производства, естественным образом обернулся ухудшением позиции местных производителей на мировом рынке. Согласно авторам упомянутого выше отчёта, с 2008 по 2013 год из-за высоких цен на электроэнергию страна потеряла около 67,6 млрд долл. доходов от экспорта — и, судя по всему, это не предел.

Нельзя сказать, что глубина проблемы ускользнула от немцев: даже такой искренний сторонник Energiewende, как министр экономики Зигмар Габриэль, был вынужден признать, что политика поддержки возобновляемой энергетики в её прежнем виде находится «на пороге краха». В 2014 году были приняты поправки к плану перехода Германии на ВИЭ, предусматривающие сокращение субсидий и ограничение роста установленной мощности «зелёной» электрогенерации: 2,5 ГВт в год для наземных ветрогенераторов, 6,5 ГВт для морских и 2,5 ГВт для солнечных панелей (проект поправок к закону вступает в силу в августе 2014 года).

Однако эти меры очевидно лишь замедлят течение болезни увеличение доли ВИЭ, но не остановят: к 2025 году она должна составить 40–45%, а к 2035 году — 55–60% от совокупной выработки. Соответственно, увеличение паразитарного нароста «зелёной» энергетики будет создавать всё большие риски (в виде растущих издержек) для носителя «паразита» — немецкой энергосистемы и той промышленной инфраструктуры, которую она обслуживает.

Дойдя до этого пункта наших размышлений, следует остановиться и задать себе вопрос: неужели осторожные и рациональные немцы действительно похожи на учёных XIX века, готовых ради всемирного счастья ставить на себе эксперименты с потенциально летальным исходом? Возможно, мы имеем дело с каким-то «хитрым планом» (с), порождённым сумрачным тевтонским гением? Упорное внедрение дорогостоящих ВИЭ может быть оправдано, например, в том случае, если планируется не конкуренция в мировом разделении труда, когда более дешёвая (пусть и импортная) энергия является одним из важнейших факторов успеха промышленности, а выживание в условиях затруднённого или полностью закрытого доступа к традиционным источникам энергии, когда вопрос стоит о самом существовании современного индустриального общества, а не о его успешном развитии. В условиях, например, гипотетических пика ресурсов, «холодной» войны с Россией или Реконкисты любая, даже дорогая и нестабильная, энергия лучше её отсутствия.

11

Однако если обратить внимание на следующие факты: (1) самым проблемным ресурсом является нефть, а не природный газ, (2) импорт природного газа вырос с 2000 года и сейчас на стабильно высоком уровне (см. график выше, данные EIA), и (3) Energiewende разворачивается на фоне эпического по масштабам погрома в сфере ядерной энергетики (уже отключено 7 ГВт мощностей и ещё 12 ГВт будут отключены к 2022 году), становится ясно, что предположение о «хитром плане» можно смело списывать в утиль.

Старик Оккам подсказывает, что перед нами случай классической «перемоги».

odnako.org