До того, как большевиков стали обвинять в связях с немецким Генштабом, не пытаясь искать доказательства, в связях с немцами обвиняли императрицу. Повод давало не только её происхождение. Аристократия во множестве высказывалась за союз с Германией.

На дворе 1917 год.

«… Один Петроград дал по декабрь 1916 года 30 процентов участников всех стачек вообще и 75 процентов участников стачек политических. Петроградские забастовки и демонстрации, вспыхнувшие в начале января 1917 года, в 12-ю годовщину «Кровавого воскресенья», были и началом народных волнений, развернувшихся в Февральскую революцию.
Именно такого конечного исхода больше всего и боялся Николай II: разрушения его власти и трона новым, небывалым ударом очередной революционно-демократической волны. Он хочет, подстраховав себя Священным союзом с кайзеровским райхом, раз и навсегда «подморозить Россию так, чтобы она не жила» ¹¹. Тайное или явное желание замирения с кайзером звучало в устах разных лиц так:

М. М. Андроников, князь:
«Не будем, господа, забывать пятый год. По мне, так уж лучше пусть немцы отрубят нам хвост, чем наши мужички голову» ¹².

Г. Е. Распутин: «Лучше Германия, чем революция» ¹³.
Он же: «Германия слишком сильна для нас, чтобы мы рискнули с ней бороться. К тому же она ничего, кроме добра, нам не делает»¹⁴.

В. И. Бреев, монархический лидер:
«Франко-русский альянс этот — несчастная ошибка… дружба ястреба с медведем: один — в небесах, другой — в лесах, и оба друг другу ни на что не нужны… Для нас была бы полезнее дружба с Германской империей — дружба каменная, железная…» ¹⁵

Т. Е. Боткина, дочь лейб-медика:
«Они (царедворцы. — М. К.) говорили, что Россия ни в коем случае не должна бороться с Германией, так как Германия — оплот монархизма… По этой, а также по экономическим причинам мы, напротив, должны быть с ней в союзе» ¹⁶.

А. А. Мосолов, бывший начальник канцелярии министерства двора: «Он (Фредерикс. — М. К.; последний в истории Министр Императорского Двора Российской империи (1897—1917) — arctus) считал, что для блага монархического принципа России следует поддерживать наиболее дружеские отношения с Германией. Пруссия, по его мнению, была последним устоем принципа легитимизма в Европе; в этом отношении она столь же нуждалась в нас, как мы в ней… Ни Франция, ни даже Англия, сказал мне однажды граф, не постоят за нашу династию… Они знают судьбу Самсона после того, как его остригла Далила»¹⁷.

В. Н. Воейков: «Они (революционные власти. — М. К.) поставили мне в вину то, что в момент, когда до сведения государя дошло известие о начавшейся революции, я сказал ему: «Ваше величество! Теперь остается одно: открыть немцам Минский фронт. Пусть германские войска придут для усмирения этой сволочи»» ¹⁸ .»
__________________________________
Примечания.

11 Выражение К. Н. Леонтьева (1831- 1891), публициста крайне реакционного направления.
12 А. Симанович. Воспоминания бывшего секретаря Распутина. Париж, 1923, стр. 41.
13 Dehn Lili (Julia). The real tsaritsa. London. Thornton Butter-worth, 1922. p. 94.
14 Роберт Вильтон (Уилтон). Последние дни Романовых. Берлин, 1923, стр. 4.
15 А. М. Горький. Монархист. Собрание сочинений. М» 1951, т. 15, стр.305.
16 Татьяна Боткина. Воспоминания о царской семье и ее жизни до и после революции. Белград, 1921, стр. 15.
17 А.А. Мосолов. При дворе императора. Изд-во «Филин». Рига, год издания не обозначен, стр. 85.
18 В.Н. Воейков. С царем и без царя. Воспоминания последнего дворцового коменданта императора Николая II. Гельсингфорс, 1936, стр. 187.

  1. Тамара:

    Наши аристократы были изрядной сволочью!