Есть ли польза от религии?

Опубликовано: 18.02.2016 Автор: mifov.net в рубрике Религия

Как дарвиниста меня в религии очень интересует аспект её непотребной расточительности, экстравагантной демонстрации барочной бесполезности. Природа — скупой бухгалтер, жалеющий гроши, постоянно смотрящий на часы и наказывающий за малейшие нецелесообразные траты. Если дикое животное постоянно совершает бесполезные действия, естественный отбор будет на стороне его соперников, которые посвящают время выживанию и воспроизводству. Природа не может себе позволить легкомысленной jeux desprits, праздной игры ума. Безжалостный утилитаризм всегда берет верх, даже если это и не очевидно.

«Муравление» — странная привычка таких птиц, как сойки, «купаться» в муравейнике и подстрекать его обитателей копаться в её перьях. Никто не знает точно, какая птицам выгода от этого: может, своего рода гигиеническая процедура, очищение перьев от паразитов. Я считаю, что неопределённость касательно назначения муравления не запрещает дарвинистам с большой уверенностью считать, что оно должно иметь положительную причину, да это и не нужно.

Религиозное поведение двуногих обезьян требует много времени, пожирает огромные ресурсы. Средневековый собор потреблял сотни человеко-веков, проведённых в нём. Духовная музыка и религиозные картины во многом монополизировали таланты Средневековья и эпохи Возрождения. Тысячи, возможно, миллионы людей умерли, часто в пытках, за верность одной религии в ущерб едва различимой альтернативе. Благочестивые люди умирали за своих богов, убивали за них, постились для них, терпели избиения, давали обеты безбрачия и клялись себе вести затворническую жизнь ради религии.

Хоть и с различиями в деталях, любая культура имеет свои времяёмкие провоцирующие нетерпимость антидетородные религиозные ритуалы. Всё это представляет серьёзную головоломку для людей, мыслящих по-дарвиновски. Мы догадались, почему сойки купаются в муравейнике. Разве религия — не аналогичная загадка, априори оскорбляющая дарвинизм, требующая аналогичного объяснения? Почему мы молимся и увлекаемся дорогостоящими практиками, во многих отдельных случаях более или менее полностью забирающих время жизни?

Конечно, можно привести кучу возражений. Религиозное поведение может интересовать дарвинистов, только если это широко распространенное явление, а не местная аномалия. И, по-видимому, оно повсеместно, и проблема не исчезнет потому лишь, что в разных культурах детали отличаются. Это как с языком: базовое явление универсально, пусть и выглядит в разных регионах по-разному. Не все люди религиозны — читатели этой газеты могут подтвердить. Но религия распространена везде: в каждой культуре мира есть вид религии, который даже не практикующие признают нормой для данного общества, так же как нормой считается определённый стиль одежды, форма ухаживания или способ сервировки стола. Что же хорошего в религии?

Существует небольшое доказательство того, что религиозная вера защищает людей от болезней на нервной почве. Доказательство очень слабое, что неудивительно. Существенная вещь, которую врач может обеспечить пациенту — утешение и подбадривание. Мой врач не практикует рукоположения в буквальном смысле. Но во многих случаях я мгновенно излечивался от незначительных болезней благодаря спокойному голосу и умному лицу человека со стетоскопом. Эффект плацебо хорошо документирован. Фиктивные таблетки без фармакологической активности очевидно улучшают здоровье. Именно поэтому при испытании лекарства в качестве контроля должно браться плацебо. Вот почему гомеопатические средства кажутся эффективными даже если они до такой степени разбавлены, что содержат такое же количество активного ингредиента, как и контрольный плацебо-образец — то есть, ноль молекул.

15

Религия — всего лишь плацебо?

Значит, религия — медицинское плацебо, продлевающее жизнь за счет снятия напряжения? Может быть. Хотя такая теория сперва должна пройти сквозь строй скептиков, указывающих на многочисленные случаи, когда религия не снижает, а усиливает стресс. Но в любом случае, я считаю теорию плацебо слишком скудной, чтобы отвечать за массовый и всепроникающий феномен религии. Не думаю, что религии существуют потому, что наши религиозные предки снижали уровень стресса и, следовательно, жили дольше. Не думаю, что этой теории достаточно для объяснения.

Другие теории не улавливают сути дарвинистских аргументов. Я имею в виду предложения вроде «Религия удовлетворяет наше любопытство относительно Вселенной и нашего места в нём» или «Религия утешает. Люди боятся смерти и тянутся к религии, обещающей бессмертие». Некая психологическая истина в этом есть, но она не дарвиновская. Как сказал Стивен Пинкер (Steven Pinker) в книге «Как работает разум» (How the Mind Works, 1997):

…религия, наоборот, лишь поднимает вопрос о том, зачем уму развиваться, если он находит утешение в очевидно ложных верованиях. Мёрзнущий человек не найдёт утешения в вере в то, что ему тепло; находясь лицом к лицу со львом, он не успокоится, представив, что это кролик.

Дарвиновская версия теории страха смерти должна звучать так: «Вера в жизнь после смерти откладывает момент проверки этой гипотезы». Это может быть верно или ложно, может быть лишь другой версией теории стресса и плацебо, этим вопросом я не занимаюсь. Я лишь хочу сказать, что примерно так дарвинисты должны переформулировать вопрос.

Психологические заявления о том, что люди считают опредёленные верования приемлемыми или неприемлемыми — это объяснения промежуточные, а не конечные. Меня же, как дарвиниста, интересуют конечные причины.

Дарвинисты придают большое значение различию между промежуточным и конечным. Промежуточные вопросы ведут к физиологии и нейроанатомии. В приблизительных объяснениях нет ничего плохого, они важны и научны. Но меня интересуют дарвиновские конечные объяснения. Если нейробиологи найдут «центр бога» в мозге, учёные-дарвинисты вроде меня захотят узнать, почему «центр бога» развился эволюционно. Почему те из наших предков, кто имел генетическую тенденцию к росту «центра бога», выжили лучше конкурентов без оного? Конечный дарвиновский вопрос — не лучший вопрос, не более глубокий, не более научный, чем промежуточный нейробиологический вопрос. Но именно о нём я веду речь.

Некоторые предполагаемые конечные объяснения кажутся — или даже откровенно являются — теориями группового отбора. Групповой отбор — спорная идея о том, что дарвиновский отбор среди групп индивидуумов происходит по тем же принципам, что и среди индивидуумов в группе. Кембриджский антрополог Колин Ренфрю (Colin Renfrew), например, предполагает, что христианство выжило в групповом отборе потому, что поддерживало идею внутригрупповой лояльности и братской любви. Американский эволюционист Дэвид Слоан Уилсон (David Sloan Wilson) сделал подобное же предположение в книге «Собор Дарвина» (Darwin’s Cathedral).

Рассмотрим выдуманный пример, чтобы продемонстрировать иной взгляд на то, как могла сработать теория группового отбора религии. Племя с энергично воинственным «богом битв» выигрывает войны с племенем, чей бог призывает к миру и гармонии, или с племенем без бога вообще. Воины, считающие, что мученическая смерть пошлёт их прямо в рай, храбро сражаются и охотно отдают свои жизни. Таким образом, их племя, скорее всего, выживет в межплеменном отборе, угонит скот завоеванного племени и заберёт в наложницы их женщин. Успешные племена порождают дочерние, отделяющиеся и поклоняющиеся тому же племенному богу. Заметьте, это не то же, что заявить о выживании идеи воинствующей религии. Конечно, она выживает, но суть в данном случае в том, что выживает группа людей с такой идеей.

По теориям группового отбора есть сильные возражения. Как известный их противник, я должен остерегаться далеко отходить от темы статьи. Математические модели предлагают, пожалуй, очень ограниченные условия, при которых возможно действие группового отбора. Возможно, религия и создает в человеческих племенах такие особые условия. Это интересное направление для развития теории, но я не буду развивать её здесь.

Может ли религия быть недавним явлением, возникшим после того, как наши гены прошли большую часть своего пути естественного отбора? Её вездесущность свидетельствует против любых простых версий такого подхода. Тем не менее, есть версия, за которую я хочу выступить. Склонности, которые пережили естественный отбор и сохранились в наших предках, не были религией как таковой. Они имели другие преимущества, и сегодня рассматриваются как религиозное поведение лишь отчасти. Мы поймём религиозное поведение, только когда переименуем его. Для меня как зоолога естественно использовать аналогию с животными.

«Иерархия подчинения» впервые обнаружена в качестве «неофициальной иерархии» у кур. Каждая курица узнаёт, кого она может бить в бою и кто может бить её. В устоявшейся иерархии открытых боёв очень мало. В стабильных стаях кур, имевших время определиться с иерархией, больше яиц, чем в тех, где структура общества постоянно изменяется. Это может дать «преимущество» явлению иерархии подчинения. Но это не может быть хорошим примером для дарвинизма, потому что иерархия подчинения — явление на уровне группы. Конечно, о производительности группы могут заботиться фермеры, но, за исключением не рассматриваемых здесь очень своеобразных случаев, естественный отбор так не поступает.

Для дарвиниста вопрос: «Какова выживательная ценность иерархии подчинения?» некорректен. Правильнее будет спросить: «Какова индивидуальная выживательная ценность у подчинения более сильным курам? А у наказания более слабых особей за отказ подчиняться?». Дарвинистские вопросы должны больше внимания обратить на уровень, на котором могут существовать генетические вариации. Тенденции агрессии или подчинения у отдельных кур являются правильной целью, потому что они изменяются или могут изменяться генетически. Групповые явления вроде иерархии подчинения сами по себе генетически не изменяются, потому что группы генов не имеют. По крайней мере, ваши работы не пропустят, если вы будете утверждать, что, в некотором смысле групповое явление может подвергаться генетической изменчивости.

Моя точка зрения, конечно, такова, что религия может быть подобна иерархии подчинения. Вопрос «Какова выживательная ценность религии?» может быть некорректным. Корректный вопрос: «Какова выживательная ценность некоторого ещё не установленного индивидуального поведения или психологической характеристики, проявляющейся в соответствующих обстоятельствах как религия?». Чтобы правильно ответить на этот вопрос, надо его переформулировать.

Дарвинисты, выясняющие выживательную ценность религии, ставят вопрос неправильно. Надо сосредоточить внимание на характеристиках наших эволюционировавших предков, которые мы тогда не назвали бы религией, но которые лежат в основе религии в изменившихся условиях цивилизованного общества.

Я сослался на иерархию подчинения у кур, чья суть так близка к теме моей диссертации, что, надеюсь, вы простите ещё один анималистичный пример. Бабочки подлетают к пламени свечи, и это не похоже на несчастный случай. Они сходят с траектории, чтобы совершить самосожжение. Мы могли бы называть это «актом самосожжения» и задаваться вопросом, как дарвиновский естественный отбор мог такому благоприятствовать. Моё мнение, опять же, заключается в том, что стоит по-другому задать вопрос, прежде чем даже пытаться дать разумный ответ. Это — не самоубийство. Кажущееся самоубийство — непреднамеренный побочный эффект.

Искусственный свет — на ночной сцене нововведение. До недавнего времени ночными огнями были лишь Луна и звёзды. Находясь на оптической бесконечности, они имеют параллельные друг другу лучи, что делает их идеальными компасами. Насекомые, как известно, используют астрономические объекты для полета по прямой. Нервная система насекомых имеет большой опыт в создании временного проверенного правила: «Направляй курс таким образом, чтобы лучи света ударяли в глаза под углом 30°». Так как у насекомых фасеточные глаза, это верно для конкретного омматидия (индивидуальная оптическая труба, исходящая из центра фасеточного глаза).

Однако надежность светового компаса в решающей мере зависит от того, находится ли небесный объект в оптической бесконечности. Если это не так, то лучи не параллельны, а расходятся от центра наподобие спиц колеса. Нервная система, применяя эмпирическое правило 30° для свечи, как если бы это была Луна, будет направлять мотылька по чёткой логарифмической спирали — в пламя.

16

Мотылёк, летящий на свет

Но в целом этот метод эффективен. Мы не замечаем сотен бабочек, тихо и эффективно ориентирующихся на свет, яркой звезды или даже огней далекого города. А видим только мотыльков, бросающихся на наших огни, и задаём неправильный вопрос: «Зачем все эти самоубийства?». Вместо этого надо спросить себя, почему у них развилась нервная система, способная корректировать направление, автоматически вычислив угол световых лучей, — тактика, которую мы замечаем лишь тогда, когда она срабатывает неправильно. Если вопрос перефразировать, тайна исчезает. Неверно было называть это самоубийством с самого начала.

Ещё раз, примените урок к религиозному поведению человека. Мы наблюдаем большое число людей — кое-где их доля достигает почти 100% — убежденных в том, что категорически противоречит очевидным научным фактам, а также конкурирующим религиям. Они не только придерживаются этих убеждений, но и тратят время и ресурсы на организацию дорогостоящих мероприятий, вытекающих из такой веры. Они умирают и убивают за веру. Мы восхищаемся всем этим, равно как удивлялись самосожжению бабочек. Сбитые с толку, мы спрашиваем: «Почему?». И снова, я обращаю внимание, что, возможно, мы задаем неправильный вопрос. Религиозное поведение может быть сбоем, неудачным проявлением психологической склонности, которая в других обстоятельствах была когда-то полезна.

Чем могла быть эта психологическая склонность? Что эквивалентно использованию параллельных лучей Луны в качестве компаса? Предлагаю ответ, но должен подчеркнуть, что это лишь пример такого рода явления. Я гораздо более привержен общей идее о том, что вопрос надо перефразировать, а не выступаю за какую-то конкретную его формулировку.

Моя конкретная гипотеза — о детях. Больше чем какие-либо другие виды мы выживаем благодаря накопленному опыту предыдущих поколений. Теоретически, дети могли бы учиться не плавать в кишащей крокодилами воде и на собственном опыте. Но по меньшей мере селективное преимущество будет у мозгов детей с таким правилом: «Верь взрослым. Повинуйся родителям, подчиняйся племенным старейшинам, особенно когда они принимают торжественный, угрожающий тон. Повинуйся без вопросов».

Никогда не забуду ужасающей проповеди в моей школьной часовне. По прошествии времени понимаю, что это было ужасно: в то время мой детский мозг воспринял её так, как и рассчитывал проповедник. Тот рассказал историю об отряде солдат, производящих буровые работы рядом с железнодорожной линией. В критический момент сержант отвлёкся и не смог отдать приказа остановиться. Солдаты настолько привыкли без вопросов подчиняться приказам, что продолжали маршировать прямо навстречу поезду. Теперь-то я, конечно, не верю в правдивость этой истории, но тогда мне было 9. Проповедник хотел, чтобы мы, дети, считали добродетелью рабское и беспрекословное подчинение солдат приказам, пусть даже и нелепым. И говоря о себе, я полагаю, что мы действительно рассматривали это как добродетель. Я задумался, а хватит ли у меня смелости исполнить долг, шагая навстречу поезду.

17

Солдаты настолько привыкли без вопросов подчиняться приказам, что продолжали маршировать прямо навстречу поезду

Компьютеры выполняют приказы прямо как идеально вымуштрованные солдаты. Они рабски соблюдают все инструкции, написанные на их языке программирования. Они делают разные полезные вещи: обработку текстов и расчеты в электронных таблицах. Но как неизбежный побочный эффект, они в равной степени автоматически выполняют и вредные инструкции. Они не знают, будет ли исполнение иметь хороший или плохой эффект. Просто подчиняются, как и должно солдатам.

Именно беспрекословное послушание делает их уязвимыми для вирусов и червей. Разработанная злоумышленником программа, говорящая: «Перешли меня всем именам в любом списке контактов, который найдёшь на этом жёстком диске» будет просто выполнена и затем снова выполнена другими компьютерами, на которые она отправлена, таким образом распространяясь экспоненциально. Невозможно разработать компьютер, исполняющий только полезные команды и имеющий иммунитет к вирусам.

Если я хорошо вас подготовил, то вы уже поняли аргумент о детских мозгах и религии — естественный отбор поддерживает детей с тенденцией верить тому, что им говорят родители и старейшины племен. И именно это качество автоматически делает их уязвимыми к вирусам ума. Для выживания мозги ребёнка должны доверять родителям и старшим, которым родители велят доверять. Автоматическое следствие — доверяющий не может отличить хорошего совета от плохого. Ребенок не может понять, что совет «Будешь плавать в реке — будешь съеден крокодилами» хороший, а «Если не пожертвуешь козы в полнолуние, урожая не будет» — плохой. Оба звучат одинаково. Оба — из надежного источника, и оба сопровождаются торжественной серьёзностью, что вызывает уважение и требует повиновения.

То же самое касается предположений об устройстве мира, космосе, морали и человеческой природе. И, конечно, когда ребенок вырастет и заведёт собственных детей, естественно, он передаст всё это им в той же впечатляющей и солидной манере.

Согласно моей модели, следует ожидать возникновения в разных географических регионах различных произвольных убеждений, не имеющих фактической основы, проповедующихся с той же убеждённостью, с какой проповедуются полезные традиционные мудрости вроде того, что навоз полезен при выращивании сельскохозяйственных культур. Ещё следует ожидать, что такие не подкреплённые фактами убеждения будут передаваться следующим поколениям либо случайным дрейфом, либо каким-либо аналогом дарвиновского отбора, в конце концов, высвечивая шаблон значительного расхождения от общего предка. Языки, произошедшие от одного предка, различаются, если они развивались в удалении друг от друга. То же самое относится к традиционным верованиям и предписаниям, передаваемым поколениями благодаря изначальной подверженности детского мозга влиянию.

Дарвиновский отбор наделяет детский мозг склонностью верить старшим. Он наделяет мозг тенденцией подражать, и тем самым косвенно распространять слухи, городские легенды и верить религии. Но учитывая, что генетический отбор создал мозг такого типа, он затем порождает эквивалент нового вида негенетической наследственности, которая может заложить основу для нового вида эпидемиологии, и, возможно, даже нового вида негенетического дарвиновского отбора. Я считаю, что религия является одним из групповых явлений, как раз объясняемых такого рода негенетической эпидемиологией, с возможной примесью негенетического дарвиновского отбора. Если я прав, то религия не имеет никакой ценности ни для выживаемости отдельных людей, ни для блага их генов. Если выгода и есть, то для самой религии.

Ричард Докинз. «What Use is Religion?» Free Inquiry magazine. Volume 24, Number 5, August/September 2004.

Над переводом работали Анастасия Ткаченко, Фатима Мишезова и Елена Кочкина, иллюстрации Айдара Садыкова.

Источник: Движение Брайт

  1. Елена П.:

    Эх, автор, разобрался бы сначала в теории Дарвина, а потом рассуждал бы о ней. Пишите о том, в чём вы сами хорошо разбираетесь и что хорошо изучили. А то Дарвину с некоторых пор приписывают всё, что кому не лень. Любые бессмысленные и провокационные измышления почему-то подкрепляют ссылками на его «теорию». Что является безграмотностью и невежеством. Читать эту вашу чепуху, далёкую от науки, невозможно. Для кого пишете? Для неграмотных обывателей?

    • mifov.net:

      А ВЫ разобрались в теории Дарвина? Настолько, что взяли ее в кавычки? Теория гравитации вас тоже смущает? Ну так выйдите из окна десятого этажа. Чепуха — ваш комментарий. Это вы безграмотны, и круг вашего общения, очевидно, такой же.

  2. Тамара:

    Что-то в этом есть. Но то. что религия была придумана для того, чтобы держать массы в узде иллюзорного мышления, однозначно. Даже сейчас, когда так сложно в мире, не религия. а только сила оружия удерживает мир на грани катастрофы. И когда это религия спасала от войны, от её ужасов, от её последствий? Есть внутренний Бог и это совесть. И никакая внешняя сила не может заставить человека быть человеком и жить в мире сообразовываясь с принципом целесообразности, разумной достаточности. Религия этого не дает, она просто помогает терпеть, уповая на царствие небесное. Время пришло выбрать что-то другое, что станет духовным ориентиром для человека И это будет не мертвый И Иисус, а что-то другое.