К ДНЮ РОЖДЕНИЯ И.В. СТАЛИНА. Правда о политических репрессиях

В истории ХХ века было несколько периодов резкого роста масштабов политических репрессий. После подавления революции 1905 года смертная казнь применялась в не виданных ранее размерах. Массовым явлением становится внесудебное применение смертной казни по решению губернаторов и главнокомандующих, в том числе и к несовершеннолетним. Число казнённых без суда и в отсутствие обвинительного приговора только в декабре 1905 года составило 376 человек, а в первые три месяца 1906 года – 679 (Викторовский С.К. Смертная казнь в истории России, 1914 г. С. 342).

По официальным статистическим данным, в 1905 году к смерти было приговорено 72 человека, в 1906 – 1552, в 1907 – 1056, в 1908 – 1741, в 1909 – 1435, в 1910 – 343 в 1911 – 237, в 1912 — 229 и в 1913 – 115 человек (Полянский H.H. Царские суды в борьбе с революцией 1905-1907 гг. М., 1958. С. 215; Россия, 1913 год. Статистико-документальный справочник. Институт Российской истории РАН, 1995.) Как видим, в период 1906 – 1909 годов число смертных казней выросло в 20 раз. Но сюда следует добавить «кровавое воскресенье» 9 января 1905 года, когда после разгона мирной демонстрации к царскому дворцу на улицах Петербурга по разным оценкам солдатами и казаками было убито до 4,5 тыс. человек. Не случайно в народе появились прозвища «Николай висельник» и «столыпинский галстук». 19 августа 1906 года в качестве «меры исключительной охраны государственного порядка» был принят «Закон о военно-полевых судах», который в губерниях, переведённых на военное положение или положение чрезвычайной охраны, временно вводил особые суды из офицеров. Предание суду происходило в течение суток после совершения преступления. Разбор дела мог длиться не более двух суток, приговор приводился в исполнение в 24 часа.

После Великой Октябрьской социалистической революции буквально на следующий день Всероссийский съезд Советов в принятом Декрете отменил смертную казнь. 21 февраля 1918 года СНК РСФСР принимает декрет «Социалистическое отечество в опасности!» Декрет провозгласил переход к чрезвычайным мерам и допустил возможность применения расстрела на месте за совершение преступлений неприятельскими агентами, спекулянтами, погромщиками, хулиганами, контрреволюционными агитаторами и германскими шпионами. По свидетельству одного из руководителей ВЧК, М.Я. Лациса, за первую половину 1918 года было расстреляно 22 человека, затем репрессии ужесточились, а с середины осени 1918 года их число пошло на убыль. В октябре расстреляли 641 врага Советской власти, в ноябре — 210, в декабре — 302, в январе 1919 г. — 144, а в феврале — 34. Это явилось результатом того, что сопротивление свергнутых классов в стране в значительной степени было преодолено.

Для борьбы с контрреволюционным элементом в провинциях Наркомюст РСФСР 16 июня 1918 года принял постановление о революционных трибуналах. В июне 1919 года были расширены права ВЧК в части применения расстрела. За органами ВЧК согласно Декрету ВЦИК от 20 июня 1919 года сохранялось право вплоть до расстрела в местностях, объявленных на военном положении, за государственную измену, шпионаж, принадлежность к контрреволюционным организациям, сокрытие оружия, подделку денежных знаков, умышленное повреждение железнодорожных путей, мостов и других сооружений, бандитизм, разбой и вооруженный грабеж, взлом советских и общественных складов и магазинов с целью незаконного хищения, незаконную торговлю кокаином. За девять месяцев (июнь 1918 г. — февраль 1919 г.) по приговорам органов ВЧК на территории 23 губерний было расстреляно 5496 человек.

К началу 1920 года политическая обстановка в стране меняется. Разгром Юденича, Колчака и Деникина, занятие Ростова, Новочеркасска и Красноярска, взятие в плен «верховного правителя» и достигнутое этим укрепление Советской власти дало возможность отказаться от применения смертной казни. ВЦИК и СНК 17 января 1920 года постановили «отменить применение высшей меры наказания (расстрела), как по приговорам ВЧК, так и по приговорам городских, губернских, а также и Верховного при Всероссийском Центральном Исполнительном Комитете трибуналов».

Система наказаний, предусмотренная УК РСФСР 1922 года, не включала смертную казнь. Норма о смертной казни в виде расстрела была помещена в отдельной статье. Право применения смертной казни предоставлялось только военным трибуналам. В 1922 — 1925 годах число лиц, приговоренных к смертной казни, составило 0,1% от общего числа осужденных, а в 1926 — 1930 годах — менее 0,1% (Из истории ВЧК (1917-1921). Сборник документов. М., 1958. С. 300-301. СУ РСФСР, 1923, в. 15, ст. 192. СЗ СССР, 1932, в. 62, ст. 360)

Следующий всплеск репрессий начался после убийства С.М. Кирова. 5 ноября 1934 года на основании постановления ЦИК и СНК СССР было создано Особое совещание при НКВД СССР, которому предоставлялось право применять во внесудебном порядке такие меры уголовного наказания, как ссылка, высылка и заключение в лагерь. Касаясь числа репрессированных, следует отметить, что начиная с публикаций Солженицына в либеральной прессе назывались астрономические многомиллионные цифры расстрелянных и посаженных. При этом «правдоискатели» упорно старались не замечать архивных данных, в том числе и опубликованных, делая вид, что их как бы не существует. Для обоснования своих цифр они либо ссылаются друг на друга, либо просто ограничиваются фразами типа: «по моим подсчетам», «я убежден» и т.п.

Отрезвление наступило, когда в начале 1989 г. по решению Президиума АН СССР была создана Комиссия Отделения истории АН СССР во главе с член-корр. АН СССР Ю.А. Поляковым по определению потерь населения. Эта комиссия впервые получила доступ к ранее не выдававшейся исследователям статистической отчетности ОГПУ-НКВД-МВД-МГБ, находившейся на специальном хранении в Центральном государственном архиве ЦГАОР СССР, переименованном ныне в Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). С суммарными итогами работы комиссии можно ознакомиться по работе В.Н. Земскова «Политические репрессии в СССР (1917-1990)». Вот что он пишет: «Еще в начале 1954 г. в МВД СССР была составлена справка на имя Н. С. Хрущева о числе осужденных за контрреволюционные преступления, т.е. по 58-й статье УК … за период 192I-1953 гг. (документ подписали Генеральный прокурор СССР Р.А. Руденко, министр внутренних дел СССР С.Н. Круглов и министр юстиции СССР К.П. Горшенин). В документе говорилось, что за период с 1921 г. до начала 1954 г. за контрреволюционные преступления было осуждено Коллегией ОГПУ и тройками НКВД, Особым совещанием, Военной Коллегией, судами и военными трибуналами 3 777 380 чел., в том числе к высшей мере наказания — 642 980, к содержанию в лагерях и тюрьмах на срок от 25 лет и ниже — 2 369 220, в ссылку и высылку — 765 180 чел.

Вплоть до конца 80-х гг. в СССР эта информация являлась государственной тайной. Впервые подлинная статистика осужденных за контрреволюционные преступления была опубликована в сентябре 1989 г. в статье В.Ф. Некрасова в «Комсомольской правде». Затем более подробно эта информация излагалась в статьях А.Н. Дугина (газета «На боевом посту», декабрь 1989 г.) В.Н. Земскова и Д.Н. Нохотович («Аргументы и факты», февраль 1990 г.), в других публикациях В.Н. Земскова. Более подробно эту статистику, с динамикой по годам, опубликовал в 1992 году В.П. Попов в журнале «Отечественные архивы».

На основании этих материалов выясняется, что существовал только один период резкого роста числа репрессированных, а именно в 1937-1938 гг. Так, число осужденных к высшей мере наказания в 1932-34 гг. находилось на уровне 2 тыс. чел. в год, в 1935 – 1229 чел., в 1936 – 1118 чел., в 1937 – 353047 чел., в 1938 – 328618 чел., в 1939 – 2552 чел., в 1940 – 1649 чел. Таким образом, число репрессированных в 1937-1938 годах возросло примерно 100 раз и так же резко снизилось к 1939 году, что вполне сопоставимо с динамикой политических репрессий 1906 — 1909 гг.

Насколько серьезными были последствия этих репрессий, в ходе которых были уничтожены ярые враги советской власти? По результатам переписи населения СССР в 1937 году оно насчитывало 162 млн. Это означает, что относительное число расстрелянных в 1937 году составило 2 человека на 1 тыс., и столько же в 1938 году. Темпы же прироста населения составляли 1%, то есть 10 человек на 1 тыс., так что к 1941 году население СССР насчитывало уже 200 млн. человек.
Следует подчеркнуть, что это подлинная статистика, составленная путем суммирования за 1921-1953 гг. соответствующих первичных данных, имеющихся в 1-м спецотделе. Этот спецотдел, входивший в разное время в структуру ОГПУ, НКВД, МГБ (с 1953 г. и по настоящее время — МВД), занимался сбором полной информации о числе осужденных у всех судебных и внесудебных органов.

Большой резонанс в обществе вызвала публикация Р.А. Медведева в «Московских новостях» (ноябрь 1988 г.) о статистике жертв сталинизма. По его подсчетам, за период 1927-1953 гт. было репрессировано около 40 млн. человек, включая раскулаченных, депортированных, умерших от голода в 1933 г. и др. В 1989-1991 гг. эта цифра была одной из наиболее популярных при пропаганде преступлений сталинизма и довольно прочно вошла в массовое сознание. На самом деле такого количества (40 млн.) не получается даже при самом расширенном толковании понятия «жертвы репрессий». В эти 40 млн. Медведев включил 10 млн. раскулаченных в 1929-1933 гг. (в действительности их было около 4 млн.), почти 2 млн. выселенных в 1939-1940 гг. поляков (в действительности — около 380 тыс.) — и в таком духе абсолютно по всем составляющим, из которых слагалась эта астрономическая цифра. По мнению Р.А. Медведева, в 1937-1938 гг. было репрессировано 5 — 7 млн. (на самом деле — 1,5 млн.); а 10 млн. в 1941-1946 гг. — это уж совсем фантастика, даже если сюда включить более 2 млн. выселенных немцев, калмыков, крымских татар, чеченцев, ингушей и др.

Однако и эти 40 млн. скоро перестали удовлетворять «растущим аппетитам» определенных политических сил, занимающихся очернением отечественной истории советского периода. В ход пошли «изыскания» американских и других западных советологов, согласно которым в СССР от террора и репрессий погибло 50-60 млн. человек. Но на чем основаны такие цифры? Скорее, здесь можно вести речь о том, сколь добросовестно они потрудились над выполнением заказов политиков и спецслужб своих стран с целью дискредитировать в наукообразной форме своего противника по «холодной войне», не гнушаясь фабриковать прямую клевету.

Эти мифические 50-60 млн скоро затмили собой в массовом сознании роймедведевские 40 млн. Поэтому, когда председатель КГБ СССР В.А. Крючков в своих выступлениях по телевидению называл подлинную статистику политических репрессий, то многие в буквальном смысле слова не верили своим ушам, полагая, что ослышались. Журналист А. Мильчаков в 1990 году делился с читателями «Вечерней Москвы» своим впечатлением от выступления В.А. Крючкова: «…И дальше он сказал: таким образом, о десятках миллионов не может быть и речи. Не знаю, сделал ли он это сознательно. Но я знаком с последними широко распространенными исследованиями, которым верю, и прошу читателей «Вечерней Москвы» еще раз внимательно прочитать произведение А.И. Солженицына «Архипелаг Гулаг», прошу ознакомиться с опубликованными в «Московском Комсомольце» исследованиями известнейшего нашего ученого-литературоведа И. Виноградова. Он называет цифру в 50-60 миллионов человек. Хочу обратить внимание и на исследования американских советологов, которые подтверждают эту цифру. И я в ней глубоко убежден».

Однако и это еще не было пределом оболванивания общественности. В июне 1991 года «Комсомольская правда» публикует интервью А.И. Солженицына 1976 года испанскому телевидению. Из него мы узнали следующее: «Профессор Курганов косвенным путем подсчитал, что с 1917 года по 1959 только от внутренней войны советского режима против своего народа, то есть от уничтожения его голодом, коллективизацией, ссылкой крестьян на уничтожение, тюрьмами, лагерями, простыми расстрелами, — только от этого у нас погибло, вместе с нашей гражданской войной, 66 миллионов человек… По его подсчетам, мы потеряли во Второй мировой войне от пренебрежительного, от неряшливого ее ведения 44 миллиона человек! Итак, всего мы потеряли от социалистического строя — 110 миллионов человек!»

Позволим себе внести некоторые уточнения. Сокращение численности населения СССР за 1941-1945 гг. составило не 44 млн., а 27 млн. человек (в это число входят не только погибшие и умершие, но и «вторая эмиграция»). Р.А. Медведев предполагает, что до 1946 г. включительно органами НКВД было репрессировано от 2 до 3 млн. человек, проживающих на территории СССР, подвергавшейся фашистской оккупации.

В действительности по всему Советскому Союзу в 1944-1946 гг. было осуждено по политическим мотивам 321 651 чел., из них 10 177 приговорены к высшей мере. Думается, большинство осужденных с бывшей оккупированной территории было наказано справедливо за конкретную изменническую деятельность. Можно, на наш взгляд, говорить о моральном наказании населения этой территории включением в анкеты графы «проживание на оккупированной территории», что на практике создавало осложнения в служебной карьере. Поражает странная однобокость в освещении репрессий и геноцида. Всячески раздуваются масштабы репрессий НКВД в отношении советского населения, проживающего оккупированной территории, и в то же время замалчивается фашистский геноцид. В свое время возглавляемая академиком Н.Н. Бурденко Чрезвычайная Государственная Комиссия по расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их пособников установила, что на оккупированной территории СССР было убито и замучено 10,7 млн. советских граждан (включая военнопленных).

Такие огромные жертвы нельзя назвать неизбежными издержками войны. Это была целенаправленная политика тогдашнего руководства Германии по ослаблению биологического потенциала славян, евреев, цыган и других «неполноценных» этносов.
Имеющее широкое хождение в западной советологии утверждение, что во время коллективизации 1929 –1 932 гг. погибло 6-7 млн. крестьян (в основном кулаков), не выдерживает критики. В 1930 -1931 гг. в «кулацкую ссылку» было направлено немногим более 1,8 млн. крестьян, а в начале 1932 г. их там оставалось 1,3 млн. Убыль в 0,5 млн. приходилась на смертность, побеги и освобождение «неправильно высланных». За 1932-1940 гг. в «кулацкой ссылке» родилось 230 258, умерло 389 521, бежало 629 042 и возвращено из бегов 235 120 человек. Причем с 1935 г. рождаемость стала выше смертности: в 1932-1934 гг. в «кулацкой ссылке» родилось 49 168 и умерло 281 367, в 1935-1940 гг. — соответственно 181 090 и 108 154 человека.

В число жертв репрессий часто включаются умершие от голода в 1933 году. Однако включение их в категорию «жертвы политических репрессий» вряд ли правомерно. Это — жертвы экономической политики государства (аналог — миллионы российских младенцев, не родившихся в результате «шоковой терапии» Гайдара 1992-1994 гг.). В регионах, пораженных засухой (Украина, Северный Кавказ, Поволжье, Казахстан, некоторые другие районы), государство не сочло нужным снизить объем обязательных поставок и изымало у крестьян собранный скудный урожай до последнего зернышка. Точное число умерших пока не установлено. В литературе обычно называются цифры от 6 до 10 млн., причем только по Украине эти оценки колеблются от 3-4 до 6-7 млн. Однако статистика рождаемости и смертности в 1932-1933 гг. заставляет сделать вывод, что эти оценки сильно завышены. По данным Центрального управления народнохозяйственного учета Госплана СССР в 1932 г. на Украине родилось 782 тыс. и умерло 668 тыс., в 1933 г. — соответственно 359 тыс. и 1309 тыс. человек.
Здесь надо учитывать ежегодную естественную смертность (от старости, болезней, несчастных случаев и т.д.), но ясно, что на первое место по численности следует поставить умерших от голода.

В последние годы на Украине активно пропагандируется идея (в том числе в научных кругах), что голод 1932-1933 гг. явился следствием антиукраинской политики Москвы, что это был сознательный геноцид в отношении украинцев. Но ведь точно в таком же положении оказалось население Северного Кавказа, Поволжья, Казахстана и других районов, где царил голод. Здесь не было какой-то избирательной антирусской, антиукраинской, антитатарской или антиказахской направленности. Государство своей фискальной политикой нанесло удар по всему крестьянству, независимо от национальности.

Следующий всплеск репрессий в России связан с ельцинским путчем, разгромом советской власти и шоковой терапией в 1992-1994 гг. В 1994 году родилось 9,6, а умерло 15,6 (!) человек (на 1 тысячу). Естественная убыль населения достигла минус 6,0 человек (на 1 тысячу). Стало ясно, что XXI век может стать последним веком жизни русского этноса. По официальным данным, в стране за чертой бедности к 1998 г. оказалось 34,3 млн. человек, то есть 23,4% населения, доходы которых ниже прожиточного минимума. Но прожиточный минимум — это скорее уровень не бедности, а нищеты. Порог бедности был минимум вдвое выше. За пределами этого порога находилось абсолютное большинство населения. В результате за 1992-1999 гг. естественная убыль населения составила 5,9 млн. человек. В основе ее лежали социально-экономические факторы. Так, повышение смертности коснулось в наибольшей степени лиц трудоспособного возраста, прежде всего мужчин. В 1994 г. по сравнению с 1991 г. смертность от убийств возросла в 2 раза, от самоубийств — в 1,6 раза, от алкоголя — в 3,8 раза. Только по этим причинам смертность увеличилась на 100 тыс. человек, то есть на 0,7 промилле (для сравнения в 1937-1938 гг. она составляла около 2 промиллей). Следовательно, политические репрессии ельцинского режима 1992-1994 гг. намного превзошли последствия сталинских репрессий 1937-1938 годов. Эпогеем ельцинского беспредела стал пиночетовский путч 1993 года, в результате которого в центре Москвы только за один день 4 октября было зверски убито и замучено около 2 тыс. защитников советской власти.

Идейно-теоретическое обоснование «шоковой терапии» её инициаторы Е.Т. Гайдар, Е.Г. Ясин, В.А. Мау и другие нашли в крайне либеральном крыле западной экономической мысли, представленном Ф. Хайеком, Л. Мизесом, М. Фридманом. На нем основывался набор стандартных положений так называемого Вашингтонского консенсуса, сформулированного в рамках Международного Валютного Фонда и содержащего рекомендации для рыночной трансформации экономики и ее макроэкономической стабилизации.

В целях осуществления программы крутых мер 5 ноября 1991 года Ельцин реорганизовал высший эшелон государственной власти России. Он принял на себя непосредственное руководство деятельностью правительства. Первым вице-премьером был назначен Бурбулис, а вице-премьером, ответственным за весь экономический блок и одновременно министром экономики и финансов – Гайдар, вице-премьером, министром труда и социальной политики – Шохин, министром внешнеэкономических связей — Авен. Нельзя не отметить и того, что в подготовке и реализации гайдаровских реформ самое активное участие приняли западные советники. В дальнейшем в качестве экспертов они наводнили президентский аппарат и финансово-экономические структуры российского правительства. Без согласования с МВФ не принималось ни одного сколько-нибудь важного решения. Во всяком случае, версия о том, что в Беловежье руководители трех республик ехали «с пустыми руками» и лишь в ходе переговоров пришли к решению о роспуске Союза, тут же сочинив соответствующие документы, — совершенно неубедительна и ничего кроме недоумения не вызывает. На самом деле Ельцин прекрасно знал о намерениях своих собеседников так же, как и они хорошо знали о его решении освободиться от Союзного центра и начать шоковую терапию экономики.

Исходным пунктом и ключевым звеном радикал-либеральной программы явилась либерализация цен. Со 2 января 1992 года цены были отпущены на подавляющую массу товаров. «Для смягчения социальных последствий» сняты ограничения на рост зарплаты. Одновременно с начала 1992 года были резко сокращены государственные расходы: ассигнования на закупки вооружений – в 7,5 раз, централизованные капиталовложения – в 1,5 раза, ценовые дотации – почти в 3 раза. В результате уже в январе цены возросли в среднем в 3,5 раза, в марте общий уровень розничных цен на товары народного потребления, по данным Госкомстата Российской Федерации, был выше, чем в декабре 1991 года, в 6 раз, а в сравнении с мартом 1991 года — в 13 раз, цены и тарифы на платные услуги, предоставляемые населению, — в 5,5 раза. Оптовые цены предприятий в марте 1992 года по сравнению с мартом 1991 года также выросли в 13 раз.

За весь 1992 год в сравнении с 1991 годом потребительские цены подскочили в 26 раз, а средняя денежная зарплата в народном хозяйстве — лишь в 11 раз, среднедушевые денежные доходы – в 8,5 раза, средний размер пенсий — в 8,6 раза. Реальные доходы населения за год упали, по официальным данным, почти вдвое.

В итоге беспорядочной либерализации внешнеэкономической деятельности импорт товаров превратился в основной источник формирования его товарных ресурсов. К 1995 году доля импортных товаров в розничной торговле возросла до 54% против 14% в 1991 году. Конкуренция со стороны иностранных товаров стала не стимулирующим, а удушающим фактором для отечественного производства продуктов сельского хозяйства, легкой и пищевой промышленности, машиностроения, в том числе бытовой техники.

Цели радикально-либеральной гайдаро-ельцинской экономической политики России определили и характер приватизации. В ней возобладали задачи демонтажа и дележа госсобственности, а главная проблема — повышение эффективности производства – была отодвинута на задний план.

Официальное обоснование приватизации во многом строилось на той идее, что надо вернуть народу то, что отобрано у него за 70 лет, восстановить социальную справедливость путем своего рода «экспроприации экспроприаторов», разделив накопленное среди граждан. Отсюда — вариант бесплатной ваучерной приватизации, которая, по оценке Дж. Сороса, «привела к откровенному разграблению государственной собственности».

С середины 1994 года начался новый, так называемый «коммерческий» этап приватизации, предусматривающий аукционную продажу объектов государственной собственности. Крупнейшие объекты госсобственности передавались вначале в доверительное управление олигархических групп под кредиты государству, а затем под предлогом отсутствия у государства возможности возвратить кредиты продавались им за бесценок. Таким путем в руки частных компаний и лиц перешли крупнейшие предприятия и объединения по добыче и переработке природных ресурсов, например, «Норильский никель». Революция в сфере собственности свершилась. Ее социальные результаты очевидны. Наиболее доходные сегменты бывшей госсобственности, созданные многими поколениями трудящихся, особенно в отраслях, добывающих и перерабатывающих топливно-энергетические и сырьевые ресурсы, оказались в руках новоявленного номенклатурно-олигархического капитала.
Попытка осуществить революционный переход от плановой экономики к рыночной привела к резкому усилению ее теневого характера и прямой криминализации. Сюда относятся нарко-и порнобизнес, подпольные операции с оружием, контрабанда, нелегальное изготовление и сбыт алкогольной продукции, браконьерство, а также финансовое мошенничество, рэкет, хищения и т.д. В 90-е годы доход преступного бизнеса достиг многих миллиардов долларов, а его оборот – десятков миллиардов. Колоссальную дань стали получать криминальные структуры от созданной ими системы вымогательства. Под их контролем в середине 90-х годов оказалось до 80% негосударственного сектора экономики, в том числе несколько сот банков, большая часть бирж, почти вся сеть мелкооптовой и розничной торговли. Сложная паутина теневых, криминальных или полукриминальных отношений возникла и в связи с таким широкомасштабным процессом, как утечка капитала из страны. Арсенал методов передислокации капитала очень широк – от нелегального вывоза валюты и помещения ее в иностранные банки до махинаций с внешнеторговыми операциями, финансового жульничества и хищений. Результатом и одновременно источником криминализации экономики стала коррупция государственного аппарата.

По глубине падения производства, продолжительности и другим параметрам кризис намного превзошел так называемую великую депрессию 1929-1933 годов в странах Запада. Тогда промышленное производство сократилось примерно на 40%, в России же оно упало более чем вдвое. Произошло обвальное ухудшение всех основных социально-экономических показателей. Наибольший урон потерпели отрасли, наиболее важные для развития страны и жизнеобеспечения населения. Самый сильный удар пришелся по обрабатывающей промышленности, в первую очередь высокотехнологичным производствам – приборостроению, электронике и микроэлектронике. Производство вычислительной техники, бытовой электроники в 80-х годах только-только начало вставать на ноги, но тут же пало под ударами кризиса, а рынок оказался заполненным иностранной продукцией. Объем продукции машиностроения составил не более 25-30% докризисного уровня. Тяжелейшая ситуация возникла в легкой промышленности. Текстильная, обувная промышленность фактически остановились. Сильнейший удар кризис нанес сельскому хозяйству, с которым была связана жизнь и деятельность примерно 40 миллионов сельских жителей и которое составляет продовольственную базу страны. Продукция сельского хозяйства сократилась более чем на 40%, посевные площади — на четверть. Утрачено более 40% поголовья крупного рогатого скота. Снизились урожайность. Все это — прямой результат неконтролируемой либерализации цен и внешней торговли, прекращения государственной поддержки сельхозпроизводителей. К 1995 г. цены на сельхозпродукцию возросли в 770 раз по сравнению с 1991 г., а на промышленную продукцию и. услуги для села — в 2300 раз, в том числе на электроэнергию — в 5400, горюче-смазочные материалы – в 5200 раз. Большая часть сельхозпредприятий оказалась убыточной, ведение фермерских товарных хозяйств стало разорительным. На внутренний российский рынок, открытый для внешней конкуренции, хлынул поток зарубежной продовольственной продукции, дотируемой своими правительствами.

Особенно тяжелыми оказались социальные последствия кризиса, поставившие под угрозу само существование нации. По всем социальным показателям жизни населения (уровень и дифференциация доходов, степень удовлетворения социально-культурных потребностей, состояние преступности, динамика рождаемости, смертности и прироста населения, продолжительность жизни и др.) ухудшение превысило критические значения. Большинство семей перешло в режим выживания. Резко усилилась дифференциация доходов. Средний денежный доход 10% самых состоятельных и 10% самых бедных семей до кризиса различался в четыре раза, а в 1997 г. этот разрыв возрос до 13,2 раза. На долю первых 10% семей приходилось около 32%, а на долю нижних 10% — всего 2,4% национального дохода. Одни жили в основном на зарплату, которая в большинстве отраслей — нищенская. Другие стали получать непомерные доходы, купаться в роскоши, приобретать шикарные лимузины, возводить особняки, выезжать на престижные курорты и т.д.

Резкое изменение социально-экономических условий жизни народа, как в фокусе, отразилось на динамике демографических процессов. Впервые со времени войны смертность превысила рождаемость, и естественный прирост населения сменился его уменьшением. За 1992-1999 годы убыль населения составила 5,9 млн. человек.

1990-е годы, безусловно, войдут в социально-экономическую историю страны как годы тяжелейшего экономического кризиса, расхищения богатств страны, как естественных, так и созданных трудом многих поколений, неслыханного обнищания большинства народа и обогащения узкой группы приватизаторов и олигархов, близко стоявших к государственной власти. Миллионы граждан из сторонников реформ быстро превращались в их противников. В Москве социальные протесты вылились в перекрытие улиц живыми цепями учителей, в забастовки медиков. Начались протестные выступления в цехах промышленных предприятий, на транспорте и в шахтах. Оппозиция выводила людей на улицы под лозунгами: «Прекратить чудовищный эксперимент над народом!», «Гайдара в отставку!».

Социальная поляризация в обществе определяла и раскол во власти. На фоне провальных итогов первого года чрезвычайных президентских полномочий Верховный Совет России не только перестал поддерживать ельцинско-гайдаровский вариант реформ, но и стал активно выступать против него, отражая критическое и протестное отношение абсолютного большинства населения к результатам политики правительства. Ельцин же приступил к подготовке силового устранения Съезда народных депутатов и Верховного Совета РФ. Заблаговременно по дипломатическим каналам он заручился одобрением своих действий со стороны руководителей стран «большой семерки» и лично президента США Б. Клинтона.

21 сентября 1993 года Ельцин издал указ № 1400. Он объявил о прекращении законодательных, распорядительных и контрольных функций Съезда народных депутатов и Верховного Совета РФ. Конституционному суду предписывалось прекратить деятельность до избрания Федерального Собрания. Иными словами, парламент и Конституционный суд России объявлялись вне закона… Вечером 3 октября президентом было введено чрезвычайное положение, к утру 4 декабря в столице силами милиции и дивизии Дзержинского был установлен контроль над столицей. Президент своим приказом потребовал от министра обороны начать штурм осажденного Белого дома. В течение нескольких часов переполненное депутатами здание расстреливалось прямой наводкой из танковых орудий, подтянутых к парламенту. «Были убитые, много убитых», – признает Ельцин. По официальным данным, погибло 146 человек, по неофициальным оценкам — 2000. Сколько было убитых на самом деле – так и осталось неизвестно, поскольку следствие по делу об октябрьской трагедии в Москве было закрыто на основании решения в феврале 1994 года об амнистии. Оно было принято «в пакете» с политической и экономической амнистией, распространенной и на членов ГКЧП, находившихся в тюрьме. Это была, по сути дела, беспринципная сделка о взаимном освобождении от ответственности тех, кто приказал расстреливать парламент в сентябре 1993 года, и тех, кто организовал путч в августе 1991 года.

Таким образом, «шоковая терапия» представляет собой детище ельцинского режима. Она неразрывно связана с ним, несет в себе его черты: авантюризм, разрушительность, пренебрежение интересами людей, неразборчивость в выборе средств для достижения поставленных целей и политический садизм.

Андрей Ведяев