29 ноября 1941 года в деревне Петрищево Московской области немецкими солдатами с невероятной и необъяснимой жестокостью была замучена партизанка Зоя Космодемьянская. В свои 18 лет она стала первой женщиной, удостоенной звания Герой Советского Союза (посмертно) во время Великой Отечественной войны.
События осени 1941 года складывались следующим образом. После взятия Смоленска немцам стало очевидно, что закончить войну за одно лето им не удастся, а к зимней кампании они не готовы. Не было теплого белья, тулупов, валенок, и — самое главное — смазка оружия, машинное масло были отнюдь не для наших морозов, которые осенью сорок первого оказались как никогда крепкими. Этим обстоятельством в полной мере воспользовалось советское командование, развернув диверсионно-разведывательную войну в тылу врага.
Артур Карлович Спрогис был человеком-легендой оперативной разведки. Еще во время Гражданской войны в Испании под именем майора Артуро он был военным советником 14-го армейского корпуса, где организовал взрыв порохового завода франкистов. Он стал героем романа «По ком звонит колокол» Эрнеста Хемингуэя, который писал о совместном рейде со Спрогисом: «И все, чему меня обучал Спрогис, он сам взял от него — Яна Карловича Берзина. Многие из нас погибли, так и не узнав, кому они обязаны своим кодексом разведчика, своими навыками, своей выучкой». В годы Великой Отечественной войны Спрогис был начальником штаба латвийского партизанского движения и войсковой части номер 9903, куда была зачислена Зоя Космодемьянская.
31 октября 1941 года Зоя в числе 2000 комсомольцев-добровольцев явилась к месту сбора в кинотеатре «Колизей». Отбор среди молодежи столицы проводили Разведывательное управление Генерального штаба Красной Армии и ЦК комсомола. Зоя имела рекомендации от Октябрьского райкома ВЛКСМ. Учеба ее проходила в штатном подразделении в/ч 9903, которая в 1941-1943 гг. выполняла роль 3-го (диверсионного) отдела Разведывательного отдела штаба Западного фронта. Разведшкола располагалась в Кунцево, а в Жаворонках находилась база по переброске отрядов в тыл противника. Перед уходом за линию фронта диверсант получал стандартный набор: наган, бутылку водки и три бутылки с горючей смесью «КС» (состоявшей из бензина, керосина и лигроина и воспламенявшейся с помощью запала из серной кислоты, бертолетовой соли и сахарной пудры). Мало кто возвращался, но дело свое они делали. Из воспоминаний Артура Карловича Спрогиса видно, что Петрищево у Зои не было первым заданием. В начале ноября 1941 года она отличилась: заприметив на обочине лесной дороги проржавевший металлический трос, предложила, дождавшись сумерек, перегородить им проезжую часть. В результате, без лишнего шума был ликвидирован вражеский мотоциклист, в сумке которого диверсантами-разведчиками были обнаружены, а затем доставлены в распоряжение советского командования, крайне ценные штабные документы, включая топографические карты. На свое второе задание Зоя отправилась в момент предельного напряжения сил под Москвой, когда был издан Приказ ВГК № 0428:
П Р И К А З
СТАВКИ ВЕРХОВНОГО ГЛАВНОГО КОМАНДОВАНИЯ № 0428
Москва 17 ноября 1941 года
Опыт последнего месяца войны показал, что германская армия плохо приспособлена к войне в зимних условиях, не имеет теплого одеяния и, испытывая огромные трудности от наступивших морозов, ютится в прифронтовой полосе в населенных пунктах. Самонадеянный до наглости противник собирался зимовать в теплых домах Москвы и Ленинграда, но этому воспрепятствовали действия наших войск. На обширных участках фронта немецкие войска, встретив упорное сопротивление наших частей, вынужденно перешли к обороне и расположились в населенных пунктах вдоль дорог на 20 — 30 км по обе их стороны. Немецкие солдаты живут, как правило, в городах, в местечках, в деревнях, в крестьянских избах, сараях, ригах, банях близ фронта, а штабы германских частей размещаются в более крупных населенных пунктах и городах, прячутся в подвальных помещениях, используя их в качестве укрытия от нашей авиации и артиллерии. Советское население этих пунктов обычно выселяют и выбрасывают вон немецкие захватчики.
Лишить германскую армию возможности располагаться в селах и городах, выгнать немецких захватчиков из всех населенных пунктов на холод в поле, выкурить их из всех помещений и теплых убежищ и заставить мерзнуть под открытым небом — такова неотложная задача, от решения которой во многом зависит ускорение разгрома врага и разложение его армии.
Ставка Верховного Главнокомандования
П Р И К А З Ы В А Е Т :
1. Разрушать и сжигать дотла все населенные пункты в тылу немецких войск на расстоянии 40 — 60 км в глубину от переднего края и на 20 — 30 км вправо и влево от дорог.
Для уничтожения населенных пунктов в указанном радиусе действия бросить немедленно авиацию, широко использовать артиллерийский и минометный огонь, команды разведчиков, лыжников и партизанские диверсионные группы, снабженные бутылками с зажигательной смесью, гранатами и подрывными средствами.
2. В каждом полку создать команды охотников по 20 — 30 человек каждая для взрыва и сжигания населенных пунктов, в которых располагаются войска противника. В команды охотников подбирать наиболее отважных и крепких в политико-моральном отношении бойцов, командиров и политработников, тщательно разъясняя им задачи и значение этого мероприятия для разгрома германской армии. Выдающихся смельчаков за отважные действия по уничтожению населенных пунктов, в которых расположены немецкие войска, представлять к правительственной награде.
3. При вынужденном отходе наших частей на том или другом участке уводить с собой советское население и обязательно уничтожать все без исключения населенные пункты, чтобы противник не мог их использовать. В первую очередь для этой цели использовать выделенные в полках команды охотников.
4. Военным Советам фронтов и отдельных армий систематически проверять как выполняются задания по уничтожению населенных пунктов в указанном выше радиусе от линии фронта. Ставке через каждые 3 дня отдельной сводкой доносить сколько и какие населенные пункты уничтожены за прошедшие дни и какими средствами достигнуты эти результаты.
Ставка Верховного Главнокомандования
ЦАМО, ф. 208, оп. 2524, д. 1, л. 257-258.
На свое второе по счету боевое задание в тыл противника красноармеец Космодемьянская была отправлена в ночь с 21 на 22 ноября 1941 года. Ее включили в состав специальной диверсионно-разведывательной группы, возглавляемой 18-летним Павлом Проворовым. Данная ДРГ должна была переходить линию фронта совместно с другой группой диверсантов-разведчиков – 19-летнего Бориса Крайнова. Уже на оккупированной территории обе группы в глубине леса напоролись на вражескую засаду. Кто-то погиб, кто-то, под огнем противника повернул назад. Зоя Космодемьянская, комсорг разведшколы Василий Клубков и Борис Крайнов остались втроем. Они продолжили движение, но маршруту, ранее определенному для разведгруппы Б. Крайнова, и в ночь с 27 на 28 ноября достигли деревни Петрищево Рузского района Московской области, где, помимо других военных объектов гитлеровцев, предстояло уничтожить и тщательно замаскированный под военную конюшню полевой узел радиотехнической разведки. Именно отсюда фашисты осуществляли радиоперехват в отношении работающих при крупных штабах советских радиостанций. 27 ноября в 2 часа ночи Борис Крайнов, Василий Клубков и Зоя Космодемьянская подожгли в Петрищеве три дома (жителей Кареловой, Солнцева и Смирнова), при этом у немцев погибло 20 лошадей. По словам сослуживцев Зои, ей удалось сжечь немецкий узел связи. Известно, что Крайнов не дождался Зои и Клубкова в условленном месте встречи и ушёл, благополучно вернувшись к своим. Клубков был схвачен немцами. Зоя, разминувшись с товарищами и оставшись одна, решила вернуться в Петрищево и продолжить поджоги. Однако немцы уже были настороже, собрали сход местных жителей, на котором велели им охранять дома.
В газете «Правда» от 27 января 1942 года был напечатан очерк Петра Александровича Лидова «Таня», рассказывающий о казни немцами в подмосковной деревне Петрищево девушки-партизанки, называвшей себя на допросе Татьяной. Рядом была опубликована фотография: изувеченное женское тело с веревкой на шее. Тогда было еще не известно настоящее имя погибшей.
«В первых числах декабря 1941 года в Петрищеве, близ города Вереи, — писал Пётр Лидов, — немцы казнили восемналцатилетнюю комсомолку-москвичку, назвавшую себя Татьяной… Она умерла во вражеском плену на фашистской дыбе, ни единым звуком не выдав своих страданий, не выдав своих товарищей. Она приняла мученическую смерть как героиня, как дочь великого народа, который никому и никогда не сломить! Память о ней да живет вечно!»
Одновременно с публикацией в «Правде» в «Комсомольской правде» был опубликован материал С. Любимова «Мы не забудем тебя, Таня». А еще через месяц, 18 февраля 1942 года, Пётр Лидов продолжил тему очерком «Кто была Таня». Тогда вся страна узнала настоящее имя убитой фашистами девушки: Зоя Анатольевна Космодемьянская, ученица десятого класса 201-ой школы Октябрьского района Москвы. Ее узнали школьные друзья по фотографии, сопровождавшей первый очерк Петра Лидова.
А еще спустя некоторое время в редакцию «Правды» принесли фотографии, найденные в кармане убитого немца. На пяти снимках были запечатлены моменты казни Зои Космодемьянской. Тогда же появился очередной очерк Петра Лидова, посвященный подвигу Зои Космодемьянской, под заголовком «5 фотографий».
Однако в начале 1990-х годов, желая услужить новым западным хозяевам, ретивые демократические перья, перетряхнув архивы, опрометью бросились кромсать, переписывать нашу военную историю, перекраивать ее на свой лад — еще безжалостнее и наглее, чем немецкие сатрапы. В результате обществу было предложено несколько новых версий обстоятельств гибели легендарной партизанки. В сентябре 1991 года в разгар антисоветской истерии газета «Аргументы и факты» опубликовала «Уточнения к канонической версии» о гибели Зои Космодемьянской. Утверждая по разным слухам, что в селе Петрищево, где Космодемьянская подожгла избы, немцев не было, автор статьи, писатель Александр Жовтис, открыл своим читателям «правду» о политике «выжженной земли», которая велась в начале войны. При этом Жовтис пересказывал то, что услышал однажды от уже покойного на тот момент писателя Николая Ивановича Анова (Иванова). Последний, задумав однажды написать повесть или роман о Зое Космодемьянской, поехал в Петрищево. Там он прошелся по деревне, пытался заговорить о судьбе партизанки с местными жителями, однако те от беседы под разными предлогами уклонялись. И лишь некая учительница, взяв с Анова «клятву», что «это останется между нами», якобы поведала следующее: «Немцы заняли Петрищево во время общего наступления на Москву. Они назначили старосту и ушли. Староста поддерживал контакт с оккупационными властями, располагавшимися в другом населенном пункте. Однажды ночью в деревне загорелась изба, пожар уничтожил ее дотла. Люди пришли к заключению, что это был поджог, и на следующую ночь выставили караульных. Через день или два поджигатель был пойман с поличным: неизвестная девушка с помощью тряпок, смоченных в керосине, пыталась поджечь другую избу. Зима была суровая, одна семья, потерявшая кров, ютилась у соседей, жители деревни были обозлены и разъярены. Караульные зверски избили девушку, затем втащили ее в избу к Лукерье, а утром староста отправился к властям и доложил о случившемся. В тот же день девушка была повешена прибывшими в Петрищево солдатами спецслужбы… После прихода наших войск многие жители деревни были арестованы и увезены неизвестно куда. Отсюда – не проходящий страх оставшихся перед возможными репрессиями…» В заключение Жовтис делал вывод, что «трагедия в подмосковной деревушке явилась результатом того, что, срочно создавая партизанские отряды из готовых к самопожертвованию во имя правого дела мальчиков и девочек, их, видимо, ориентировали на осуществление тактики «выжженной земли»».
Попытка взглянуть на гибель Зои Космодемьянской под таким углом вызвала достаточно живую реакцию со стороны читателей. И вторая публикация «АиФ» (№43 за ноябрь 1991 года) под заголовком «Зоя Космодемьянская: героиня или символ» уже полностью состояла из откликов, пришедших на первую статью. Например, в письме, подписанном «Семья П.А. Лидова», подчеркивалось, что целью диверсионной группы, в которую входила Зоя Космодемьянская, были именно немцы (а не дома мирных жителей, как утверждал Жовтис). Многие возмутились тем, что подвиг Зои дискредитируется, и предложили ответные доказательства присутствия немцев в Петрищеве, основываясь на архивных документах.
В ходе развернувшейся дискуссии еще одну гипотезу выдвинула в своем письме Елена Сенявская, аспирантка Института Российской истории РАН. Она утверждала, что в деревне Петрищево фашистами была растерзана не Зоя Космодемьянская, а пропавшая во время войны партизанка Лиля Азолина. Версия Сенявской строилась на воспоминаниях инвалида войны Галины Павловны Романович и материалах, собранных корреспондентом «Московского комсомольца» Л. Белой. Первая якобы еще в 1942 году увидела в «Комсомольской правде» фотографию Зои Космодемьянской и узнала в ней Лилю Азолину, с которой училась в Геологоразведочном институте. А корреспондентка «Московского комсомольца» 29 ноября 1967 года опубликовала материал о судьбе партизанки-разведчицы Л. Азолиной, в котором рассказывалось о том, что соседи прятали газету с очерком Петра Лидова и фотографией повешенной партизанки от мамы Лили, так как лицо погибшей «было страшно похоже на Лилино». Опознала ее по фотографии и школьная учительница. Она-то, как пишет Сенявская, и рассказала Валентине Викторовне Азолиной о снимке в газете. Валентина Викторовна узнала дочь.
Между Еленой Сенявской, ставшей к концу 90-х уже доктором исторических наук, и обозревателем газеты «Правда» Виктором Кожемяко развернулась дискуссия. В один и тот же день с интервалом в 10 лет Кожемяко опубликовал в газете «Правда» две статьи. Первая, под рубрикой «Факты против домыслов», вышла в свет 29 ноября 1991 года и называлась «Трагедия Зои Космодемьянской. Полвека спустя после гибели эту девушку вновь пытают и казнят». В ней автор оспаривал выдвинутую Сенявской гипотезу и писал о необходимости проведения судебно-портретной экспертизы. Вторая статья Виктора Кожемяко была опубликована в «Правде» 29 и 30 ноября 2001 года под заголовком «Зою снова казнят». В ней журналист рассказывал о том, что в преддверии 60-летия трагической гибели Зои Космодемьянской по-прежнему появляются материалы, в которых утверждается, что легендарная партизанка причиняла вред не немцам, а русским, поскольку поджигала их дома, была фанатичкой на грани шизофрении и сталинисткой, и потому понравилась Сталину, который сделал ее Героем Советского Союза. При этом авторы ссылаются на монографию: Сенявская Е.С. 1941-1945. Фронтовое поколение. М: Российская академия наук. Институт российской истории, 1995. Далее Кожемяко напоминает, что после опубликования в «Правде» очерка «Трагедия Зои Космодемьянской» было решено провести судебно-портретную экспертизу. Официальная просьба была направлена в Научно-исследовательский институт судебных экспертиз Министерства юстиции Российской Федерации. Туда были посланы прижизненные Зоины фотографии вместе с известным снимком повешенной, который сделал в Петрищеве фотокор «Правды» Сергей Струнников (этот снимок сопровождал очерк Петра Лидова «Таня»). В заключение Виктор Кожемяко писал: «Зная о результате той экспертизы, окончательно и неопровержимо подтвердившей, что Зоя — это все-таки Зоя, снова бросила на светлое имя черную тень. Предала тем самым и Лилю, и Таню, и Зою — всё святое поколение наших фронтовиков».
Свою лепту в выяснение обстоятельств гибели партизанки внесла газета «Гласность». 24 сентября 1997 года в материале профессора-историка Ивана Осадчего под заголовком «Имя ее и подвиг ее бессмертны» был опубликован акт, составленный в деревне Петрищево 25 января 1942 года: «Мы, ниже подписавшиеся, — комиссия в составе: председателя Грибцовского сельсовета Березина Михаила Ивановича, секретаря Струковой Клавдии Прокофьевны, колхозников-очевидцев колхоза «8-е Марта» — Кулика Василия Александровича и Ворониной Евдокии Петровны — составили настоящий акт в нижеследующем: В период оккупации Верейского района, немецкими солдатами в деревне Петрищево была повешена девушка, назвавшая себя Таней. После оказалось, что это была девушка-партизанка из Москвы — Зоя Анатольевна Космодемьянская с 1923 года рождения. Немецкие солдаты поймали ее в то время, когда она выполняла боевое задание, поджигала конюшню, в которой находилось более 300 лошадей. Немецкий часовой обхватил ее сзади, и она не успела выстрелить.
Ее повели в дом Седовой Марии Ивановны, раздели и начали допрос. Но получить какие-либо сведения от нее не пришлось. После допроса у Седовой, разутую и раздетую, ее повели в дом Ворониной, где находился штаб. Там продолжали допрашивать, но она на все вопросы отвечала: «Нет! Не знаю!». Не добившись ничего, офицер приказал, чтобы начали бить ее ремнями. Хозяйка, которую загнали на печь, насчитала около 200 ударов. Она не кричала и даже не произнесла ни одного стона. И после этой пытки снова отвечала: «Нет! Не скажу! Не знаю!». Ее вывели из дома Ворониной; она шла, ступая голыми ногами по снегу, привели в дом Кулика. Измученная и истерзанная, она находилась в кругу врагов. Немецкие солдаты всячески издевались над ней. Она попросила пить — немец поднес ей зажженную лампу. И кто-то провел по ее спине пилой. Потом все солдаты ушли, остался один часовой. Руки ее были связаны назад. Ноги обморожены. Часовой велел ей подняться и под винтовкой вывел на улицу. И опять она шла, ступая босыми ногами по снегу, и водил до тех пор, пока не замерзал сам. Часовые менялись через 15 минут. И так продолжали водить ее по улице целую ночь. Утром построили виселицу, собрали население и публично повесили. Но и над повешенной продолжали издеваться. Ей отрезали левую грудь, ноги изрезали ножами. Когда наши войска погнали немцев от Москвы, они поспешили снять тело Зои и схоронить за деревней, ночью спалили виселицу, как бы желая скрыть следы своего преступления. Повесили ее в первых числах декабря 1941 года. На что и составлен настоящий акт».
Саму казнь одна из свидетельниц описывает следующим образом: «До самой виселицы вели её под руки. Шла ровно, с поднятой головой, молча, гордо. Довели до виселицы. Вокруг виселицы было много немцев и гражданских. Подвели к виселице, скомандовали расширить круг вокруг виселицы и стали её фотографировать… При ней была сумка с бутылками. Она крикнула: «Граждане! Вы не стойте, не смотрите, а надо помогать воевать! Эта моя смерть — это моё достижение». После этого один офицер замахнулся, а другие закричали на неё. Затем она сказала: «Товарищи, победа будет за нами. Немецкие солдаты, пока не поздно, сдавайтесь в плен». Офицер злобно заорал: «Русь!» «Советский Союз непобедим и не будет побеждён», — всё это она говорила в момент, когда её фотографировали… Потом подставили ящик. Она без всякой команды стала сама на ящик. Подошёл немец и стал надевать петлю. Она в это время крикнула: «Сколько нас ни вешайте, всех не перевешаете, нас 170 миллионов. Но за меня вам наши товарищи отомстят». Это она сказала уже с петлёй на шее. Она хотела ещё что-то сказать, но в этот момент ящик убрали из-под ног, и она повисла. Она взялась за верёвку рукой, но немец ударил её по рукам. После этого все разошлись.
В «Акте опознания трупа» от 4 февраля 1942 года, проведённого комиссией в составе представителей ВЛКСМ, офицеров Красной Армии, представителя РК ВКП(б), сельсовета и жителей села, об обстоятельствах гибели на основании показаний очевидцев обыска, допроса и казни установлено, что комсомолка Космодемьянская З. А. перед казнью произнесла слова призыва: «Граждане! Не стойте, не смотрите. Надо помогать воевать Красной Армии, а за мою смерть наши товарищи отомстят немецким фашистам. Советский Союз непобедим и не будет побеждён». Обращаясь к немецким солдатам, Зоя Космодемьянская сказала: «Немецкие солдаты! Пока не поздно, сдавайтесь в плен. Сколько нас ни вешайте, но всех не перевешаете, нас 170 миллионов». Когда её вешали, Зоя выкрикнула: «Мне не страшно умирать, товарищи. Это — счастье умереть за Великого товарища Сталина!», «Прощайте, товарищи! Боритесь, и не бойтесь! С нами Сталин! Сталин придет!»
«Парламентская газета» опубликовала в 1999 году статью Владислава Монахова, которая основана на ранее нигде не публиковавшихся заметках из записных книжек Петра Александровича Лидова. Журналисту их передала супруга военного корреспондента Галина Яковлевна Лидова, которая после гибели мужа на фронте еще много лет работала в отделе иллюстраций «Правды». В середине января 1942 года Лидов ездил по Подмосковью, собирая материалы для своих очерков. Однажды с коллегой из «Комсомолки» он остановился на ночлег в полусожженной избушке в селе Пушкино. Там он впервые и услышал рассказ о страшной смерти девушки-партизанки, которую «вешали, а она речь говорила». Той же ночью Пётр Лидов и военкор «Комсомольской правды» Сергей Любимов пешком отправились в Петрищево. Тогда и появилась в блокноте Лидова запись: «Ей 18, зовут Таня…» Всего же над раскрытием обстоятельств дела и установлением личности партизанки военкору пришлось работать больше месяца, непрерывно и напряженно. «Утром в 8 — 9 ч. пришли Солнцева, Смирнова и другие погорельцы, — записано в блокноте военкора со слов жительницы деревни Петрищево Прасковьи Яковлевны. — Смирнова пыталась ударить девушку, но я встала между ней и Таней и не дала бить — выгнала! Тогда немецкий солдат взял меня за шиворот и вытолкал в чулан. Через несколько минут они вернулись. Смирнова на ходу взяла чугун с помоями, бросила в партизанку, и чугун разбился. Когда я снова вошла в горницу, то увидела, что Таня вся облита помоями… Тут вошли офицеры для допроса».
«Полдень 29 ноября 1941 года, — писал далее Лидов. — Конные с саблями окружили построенный утром эшафот. Жителей согнали человек двадцать, они плакали. На грудь Тани повесили доску с надписью по-русски: «Поджигатель домов». Она обернулась к жителям: «Эй, товарищи!.. — Офицер замахнулся, она отвела плечом его руку. — Что смотрите невесело?.. Бейте фашистов, жгите, травите! За мою смерть отомстят!..» Она продолжала говорить, а петля затягивалась на ее девичьей шее…» При этом Смирнова умудрилась ударить Зою палкой по ногам. За это в 1942 году и А.В. Смирнова, и Ф.В. Солнцева были расстреляны как изменницы Родины.
Тело Космодемьянской провисело на виселице около месяца, неоднократно подвергаясь надругательствам со стороны проходивших через деревню немецких солдат. Под Новый 1942 год пьяные немцы сорвали с повешенной одежду и в очередной раз надругались над телом, исколов его ножами и отрезав грудь. На следующий день немцы отдали распоряжение убрать виселицу, и тело было похоронено местными жителями за околицей деревни.
Фронт продвигался все дальше на Запад. Но Пётр Лидов не оставлял журналистское расследование петрищевской трагедии, по крупицам собирая все новые факты. Вот выписки из показаний плененного унтер-офицера Бауерлейна: «Наш батальон в ту ноябрьскую ночь 41-го отошел с передовой в деревню Петрищево. Мы были рады отдыху и вскоре ввалились в избу. В небольшой комнате было тесно, и русскую семью выставили на улицу. Только вздремнули, как караул поднял тревогу. Четыре дома вокруг нас пылали! Наша изба наполнилась солдатами, оставшимися без крова…» Далее из показаний пленного следует, что наутро жителям было приказано собраться на деревенской площади. К ним вышли немецкие офицеры. Для охраны от нападения партизан несколько крестьян назначили сторожами. Среди «оповещателей» оказался и Семен Свиридов, местный пропойца, которому доверяли немцы. «Сегодня в трибунале войск НКВД Московского военного округа читал «дело Свиридова», предавшего Таню и приговоренного к расстрелу. О том, что он участвовал в поимке Тани, мне говорили в Петрищево еще в январе 1942 года, — отмечает по этому поводу в своем дневнике Лидов. — Я был у него, и он вел себя подозрительно…»
Позже подозрения Петра Лидова подтвердило следствие. Свиридов рассказал на допросе, как, обходя ночным дозором окраину деревни, заметил: из стога сена торчат подошвы чьих-то сапог — и кликнул солдат. Подследственный уверял, что в стогу прятались два партизана. Одного из них казнили (это была Зоя Космодемьянская), о судьбе второго — Василия Клубкова — некоторое время ничего не было известно. По материалам Центрального архива ФСБ Василий Клубков «нашелся» в конце февраля 1942 года. Его случайно встретил бывший коллега по работе в разведотделе Западного фронта кадровый разведчик Абрамов, проходивший службу в части N 9903. Абрамов проговорил со старым товарищем всю ночь напролет. Клубков рассказывал, что после того, как он в группе диверсантов выполнил задание за линией фронта, ему несколько раз приходилось бежать из немецкого плена, чудом удалось добраться до своих. На следующий день Клубков предстал перед глазами командира подполковника Спрогиса, кторый отправил вновь прибывшего к начальнику Особого отдела к капитану Силиванову.
В своей статье «Мифы войны» Владимир Батшев, даже не понимая разницы между чекистами НКВД и военной разведкой, опираясь на слухи и сплетни пишет об операциях «по созданию официальной “мифотеки” для мистического идолопоклонства — очень в духе недоучившегося тифлисского семинариста, который тогда правил страной… в том же роде: повешенная немцами психически больная школьница Зоя Космодемьянская, которую трусливые мужчины из чекистской банды Судоплатова послали совершить поджог в оккупированном селе; “бросившийся на амбразуру” боец штрафного батальона, уголовник Александр Матросов, юношеская организация “Молодая гвардия” в Краснодоне, свирепо разгромленная немцами за …хищения, воровство и прочую уголовщину. Во всех официальных легендах лейтмотивом была героическая смерть “за Родину, за Сталина” (Матросов бросился на пулемет именно с этим возгласом, Зоя крикнула с помоста: “Сталин с нами, Сталин придет! и т. д.). Было присуждение Героев Советского Союза — посмертно. Была целая литература — лживая, причем, в нескольких случаях пропаганда заменяла официальную версию на новую. Но особенно подозрительной — причем, с самого начала — была легенда Кривицкого о “двадцати восьми”…»
Вот что пишет по этому поводу Владимир Креславский в своем очерке “Правда о Зое и Шуре” («Наше время» № 19, 2006): «Откопали документы, что и Зоя состояла на учете в психоневрологическом диспансере. Только не говорили, что за год до войны девочка тяжело переболела менингитом, а таких больных тогда именно там и наблюдали. Сторонников домыслов о психической болезни комсомолки не смущало даже то, что страдай она какой-либо психической болезнью, ее бы ни за что в разведшколу не определили.
Нашлись и те, кто сам подвиг Зои отрицал (мол, совершили его то ли Вера Волошина, то ли Лиза Чайкина, а приписали Космодемьянской), и те, кто ставил под сомнение задачу, поставленную перед разведчиками. По их мнению, Зою задержали крестьяне, разгневанные тем, что она собиралась поджечь их дома, а в селе этом даже немцев не стояло.
Только рассекреченное уже в наши дни Уголовное дело №Н-16440 по обвинению Василия Клубкова в предательстве и измене Родине, внесло окончательную ясность.
Сразу после начала войны Зоя записалась в добровольцы, и ее определили в разведшколу. Школа находилась недалеко от московской станции Кунцево, там она и познакомилась с Клубковым.
«Она мне сразу не понравилась… Смотрела так, будто хотела в чем пристыдить».
В середине ноября в школу поступил приказ сжечь деревни, в которых расквартировались немцы. Создали два подразделения, каждое по десять человек. Но у деревни Петрищево 22 ноября оказались только трое – Космодемьянская, Клубков и более опытный Борис Крайнов.
Решили, что Зоя должна поджечь дома в южной части деревни, там квартировали немцы; Клубков — в северной, а командир — в центре, где находился немецкий штаб. После выполнения задания все должны были собраться на том же месте и уже потом возвращаться домой.
Крайнов действовал профессионально, и его дома загорелись первыми, потом вспыхнули те, что располагались в южной части, в северной не загорелись. Крайнов прождал товарищей почти весь следующий день, но они так и не вернулись.
Из протокола допроса Бориса Крайнова: «О задержании Космодемьянской мне стало известно только 15 января, то есть после освобождения деревни Петрищево, когда нашими частями было обнаружено ее тело. Потом мы виделись с Клубковым — он сказал, что в деревне встретил немцев и ничего не успел сделать. Пошел обратно на место встречи, и его захватили в плен, откуда он бежал. Меня тогда уже удивило, что сам он о Зое не спрашивал».
Из протокола допроса Василия Клубкова: «Когда я подходил к зданиям, которые должен был поджечь, то видел, что участки Космодемьянской и Крайнова загорелись. Подойдя к дому, я разбил бутылку зажигательной смеси и бросил ее, но она не загорелась. В это время я увидел невдалеке от себя двух немецких часовых и решил убежать в лес, расположенный в 300 метрах от деревни. Как только я прибежал в лес, на меня навалились два немецких солдата и сдали немецкому офицеру. Он наставил на меня револьвер и потребовал, чтобы я выдал, кто вместе со мной прибыл поджигать деревню. Я рассказал, что нас всего пришло трое, назвал имена Крайнова и Космодемьянской. Офицер немедленно отдал какое-то приказание и через какое-то время привели Зою. Ее спрашивали, как она поджигала деревню. Космодемьянская отвечала, что деревню она не поджигала. После этого офицер начал избивать ее и требовал показаний, она молчала, и тогда ее раздели догола и в течение 2—3 часов избивали резиновыми палками. Но Космодемьянская говорила одно: “Убейте меня, я вам ничего не расскажу”. Даже имени своего не назвала. Твердила, что зовут ее Таня. После чего ее увели, и я ее больше не видел».
Из протокола допроса Клубкова (впервые опубликовано в «Известиях» 2 февраля 2000 года):
Вопрос: Какие еще показания вы дали офицеру до тех пор, пока привели Космодемьянскую?
Ответ: Далее я показал офицеру, что я послан разведотделом Запфронта, расположенным около ст. Кунцево. Рассказал, что наша часть при разведотделе насчитывает человек 400 разведчиков и что она готовит и перебрасывает в тыл к немцам диверсионные группы по 5 — 10 чел… Называл своего командира и командира групп по фамилиям, которые знал.
Вопрос: Что спрашивал офицер у Космодемьянской и какие она дала показания?
Ответ: Как только привели Зою Космодемьянскую, офицер спросил, кто она и зачем прибыла в дер. Петрищево? Зоя отвечать на вопросы отказывалась, офицер избил ее. Космодемьянская ответила, что она деревню не поджигала.
Вопрос: К вам офицер обращался за помощью в получении признания от Космодемьянской?
Ответ: После этого офицер обратился ко мне, и я уличил Космодемьянскую, что она пришла вместе со мной и подожгла южную окраину деревни. Я показал офицеру, что это действительно Космодемьянская Зоя, которая вместе со мной прибыла в деревню для выполнения диверсионных актов. Однако Зоя заявила, что она меня не знает. Космодемьянская после этого на вопросы офицера не отвечала. Видя, что Зоя молчит, три офицера раздели ее догола и в течение 2 — 3 часов сильно избивали ее резиновыми палками, добиваясь показаний. Космодемьянская заявила офицерам: «Убейте меня, я вам ничего не расскажу». Больше ее не видел. Несмотря на то, что я Космодемьянскую выдал, и избиения немецкими офицерами, все же она им ничего о себе и о Красной Армии не рассказала…
Вопрос: Как дальше с вами поступили немцы?
Ответ: Когда Зою Космодемьянскую без сознания вынесли из помещения штаба, то мне офицер сказал: «А вы теперь будете работать в пользу немецкой разведки, все равно вы своей родине изменили, мы вас подучим и пошлем в тыл советских войск». На предложение офицера работать в пользу немецкой разведки я изъявил свое согласие…. Я должен был направиться в свою часть N 9903 и рассказать: сбежал из плена, добиться обратного зачисления бойцом этой части… о переходе линии фронта в тыл немцев, я должен был сразу же из отряда уйти и сообщить ближайшей немецкой части о местонахождении и численности отряда. После этого просить доставить меня в местечко Красный Бор, в штаб фронта, к начальнику школы Курту… Об обстоятельствах пленения должен был соврать, заявив, что Космодемьянскую я не видел.
В заключение «Известия» приводят выдержки из Приговора N 389:
«… Именем Союза Советских Социалистических Республик 1942 г. апреля 3 дня Военный трибунал Западного фронта в закрытом судебном заседании… рассмотрел дело по обвинению быв. красноармейца войсковой части 9903 — Клубкова Василия Андреевича, 1923 года рождения… в преступлении, предусмотренном ст. 58-1 п. «б» УК РСФСР (воинская измена Родине) Приговорил: Клубкова Василия Андреевича… к высшей мере уголовного наказания — расстрелу, без конфискации имущества за отсутствием такового. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит… »
Приговор был приведен в исполнение 16 апреля 1942 года.
Не ушли от возмездия и немецкие палачи из состава 197-й Рейнско-Гессенской пехотной дивизии вермахта: и те, что били и пытали Зою, и те, что гоняли ее по снегу босиком, и те, кто надевал петлю на шею и фотографировал казнь юной партизанки для семейного альбома в уютном Гессене или Рейнланде. Подчеркнем, что пытали, вешали, издевались над трупом не эсэсовцы, не полевая жандармерия – обычные солдаты вермахта. В тот же день, в другом подмосковном селе была казнена другая выпускница диверсионной школы – Вера Волошина («Советский физик» — №7, 1998, №5 (24) 2001). Южнее Москвы фашистские изверги снимают скальп с раненой Зинаиды Гридневой. Мать, найдя среди трупов полуживую, изувеченную дочь, сходит с ума. («Советский физик» — №4 (29) 2002). Такие казни под Москвой носили массовый характер. Поэтому Сталин, узнав о казни Зои Космодемьянской (в частности, это было упомянуто в фильме «Битва за Москву»), приказал солдат и офицеров 332-го пехотного полка вермахта в плен не брать, а только расстреливать.
Распоряжение Начальника ГУПВИ МВД СССР министрам внутренних дел союзных и автономных республик, начальникам управлений МВД краев и областей, начальникам оперативных отделений лагерей для военнопленных об организации оперативной работы по выявлению причастного к злодеяниям в районе г.Вереи личного состава 332-го немецкого пехотного полка №52/4757, 8 мая 1948 г.
Оперативным отделом УПВИ МВД по Московской области ведется следствие по делу организатора массовых зверств и злодеяний военнопленного генерала Беге Эренфрида, который с февраля 1942 г. до февраля 1943 г. командовал 197-й пехотной немецкой дивизией.
В процессе следствия установлено, что личным составом 332-го пехотного полка этой дивизии в декабре 1941 г. в с. Петрищево Верейского района Московской обл. была зверски замучена и повешена комсомолка-партизанка Зоя Космодемьянская.
В соответствии с тем, что зверскую расправу над Зоей Космодемьянской произвел личный состав 332-го полка 197-й пехотной немецкой дивизии, прошу:
1. Дать задание выявить официальным и агентурным путем лиц, находившихся в 1941 г. в составе 332-го полка в районе г. Вереи Московской обл.
2. Допросить таких лиц и взять их в активную агентурно-следственную разработку с целью установления, что им известно о повешении Зои Космодемьянской и кто являлся организатором и исполнителем этой зверской расправы.
Не исключаю, что среди военнопленных из состава этого полка находятся разыскиваемые нами преступники.
О результатах Ваших мероприятий прошу незамедлительно информировать Оперуправление ГУПВИ МВД СССР.
Заместитель начальника ГУПВИ МВД СССР
генерал-лейтенант А.Кобулов
Источник: Русский архив: Великая Отечественная, т.24 — 13(3). Москва: ТЕРРА 2002, с.322-323, со ссылкой на: Архив ИЦ УВД Волгоградской обл. Ф.6. Оп.1. Д.343. Л.118
Первыми грозными мстителями за Зою и других разведчиков, державших немцев в страхе в октябре и ноябре 1941 года, стали бойцы 5-й армии, разгромившие в районе Минского шоссе передовые подразделения 197-й дивизии немцев. Фельдмаршал Клюге – «Хитрый Ганс» — приказал 197-й обеспечить отход 4-й танковой армии по Старой Смоленской дороге и по Минскому шоссе, но командир дивизии Хане, командир 332-го полка Рюдерер и другие офицеры думали уже только о собственной шкуре. Бросая технику, они бежали на запад. В боях за Верею отличилась наша 110-я стрелковая дивизия, бывшая 4-я дивизия народного ополчения Куйбышевского района столицы.
Когда через два года переформированная и пополненная дивизия немцев была снова брошена во фронтовое пекло, то в одном из жестоких боев в октябре 1943 года не так далеко от Петрищева — под Ломоносовой и Потаповом на Смоленщине ее разгромила славная Ярославская коммунистическая Ломоносовско-Пражская ордена Суворова и Богдана Хмельницкого 234-я стрелковая дивизия. Ненамного пережил Зою ее главный палач подполковник Рюдерер, командир 332-го полка 197-й дивизии вермахта… Вот что писал корреспондент газеты Калининского фронта «Вперед на врага» майор Долин 5 октября 1943 года: «Несколько месяцев назад 332-й немецкий пехотный волк, солдаты и офицеры которого зверски замучили Зою, был отмечен на одном участке нашего фронта. Узнав, что перед ними стоит полк палача Рюдерера, казнившего Зою Космодемьянскую, бойцы поклялись не оставить в живых ни одного солдата из этого проклятого полка. В боях под Вердином немецкий 332-й пехотный полк был окончательно разгромлен. Сотни гитлеровских трупов остались в развороченных дзотах и траншеях. Когда у пленного унтер-офицера полка спросили, что он знает о казни юной партизанки, тот, дрожа от страха, залопотал:
— Это не я сделал, не я, это Рюдерер, Рюдерер.
Захваченный на днях в плен другой солдат заявил, что в полку из тех, кто был под Москвой, спаслось всего несколько человек. Добрая половина всех солдат полегла у Вердина…»
Так смоленский Вердин стал Верденом для 332-го полка. В боях против 197-й дивизии вермахта принимал участие и брат Зои – танкист лейтенант Александр Космодемьянский, расстреливая и давя гусеницами гитлеровцев.
Окончательный разгром 197-я дивизия вермахта потерпела в ходе операции «Багратион» при освобождении Белоруссии. В ходе наступления наших войск Гитлер потерял тридцать командиров корпусов и дивизий, из коих девять были убиты, двадцать взяты в плен, один застрелился, а тридцать первый — командир 197-й пехотной дивизии полковник Хане — в июле 1944-го пропал без вести в партизанском районе где-то у Борисова.
Вокруг имени Зои идет настоящая битва. Похоже, что некоторые экземпляры человеческих существ готовы жизнь положить — но не за Родину, как Космодемьянская, а за то, чтобы опорочить ее имя, так или иначе «развенчать» ее. Но все-таки эта вакханалия гораздо больше говорит о ее хулителях, чем о самой Зое. «Храбрый» писатель Батшев в 1968-75 гг. участвовал в диссидентском движении, отбывал срок за тунеядство, в январе 1989 года стал внештатным обозревателем Радио Свобода, эмигрировав в феврале 1995 года вместе с женой в Германию, где стал членом Союза писателей Германии и международного ПЕН-клуба. Дискредитация национальных героев, надругательство над национальными святынями – одна из форм идеологической войны. Павлик Морозов, Зоя Космодемьянская, Александр Матросов, Алексей Стаханов…
Они продолжают сражаться и мертвыми. Поэтому началась их дискредитация и очернение. Известный российский социолог С.Г. Кара-Мурза так описывает происходящее: «…Читал я лекцию в Бразилии перед обществом психологов. Тему они задали такую: „Технология разрушения образов в ходе перестройки“. Я рассказывал факты, приводил выдержки из газет. А смысл слушатели понимали лучше меня. Особенно их заинтересовала кампания по дискредитации Зои Космодемьянской. Мне задали удивительно точные вопросы о том, кто была Зоя, какая у ней была семья, как она выглядела, в чём была суть её подвига. А потом объяснили, почему именно её образ надо было испоганить — ведь имелось множество других героинь. А дело в том, что она была мученицей, не имевшей в момент смерти утешения от воинского успеха (как, скажем, Лиза Чайкина). И народное сознание, независимо от официальной пропаганды, именно её выбрало и включило в пантеон святых мучеников. И её образ, отделившись от реальной биографии, стал служить одной из опор самосознания нашего народа». Как писала в «Повести о Зое и Шуре» Любовь Тимофеевна Космодемьянская, «ее убийцы – ничто перед нею. С нею – все высокое, прекрасное, святое, все человеческое, вся правда и чистота мира. Это не умирает, не может умереть. А они – в них нет ничего человеческого. Они не люди. Они даже не звери – они фашисты. Они заживо мертвы. Сегодня, завтра, через тысячу лет их имена, самые их могилы будут ненавистны и омерзительны людям».
Андрей Ведяев