В братской семье советских народов были, как и положено, «старшие» и «младшие» братья. Среди старших без преувеличения можно выделить двух: это грузины, олицетворявшие гордость, мужество и благосостояние, и латыши, которые воспринимались, скорее, как «кусочек Европы» и ассоциировались с транзисторами ВЭФ, модными слегка холодными женщинами и спокойными трудолюбивыми мужчинами, даже больше похожими на арийцев, чем сами немцы. Именно поэтому, занимаясь преимущественно сельским хозяйством, латыши в случае необходимости становились великолепными солдатами, отличавшимися железной дисциплиной, прекрасной выучкой, стойкостью и верностью. Именно таковыми были легендарные латышские стрелки, храбро сражавшиеся против немцев на полях Первой мировой войны, а, перейдя на сторону большевиков, обеспечившие их победу в Революции и Гражданской войне, став элитными подразделениями Красной армии и ВЧК. При этом было бы наивно полагать, что латышские стрелки были некими «наемниками» или уж тем более «карателями». Дело в том, что Второй съезд делегатов латышских стрелковых полков, прошедший в Риге в середине мая 1917 года, практически единогласно проголосовал за «всю власть Советам рабочих, солдатских и крестьянских депутатов!» и поддержал большевиков. Иначе говоря, латыши защищали свою власть, которую они сознательно выбрали. Какие же это наемники? Наемники защищают чужую власть, власть господ, как, например, казаки, исполнявшие в царской и белогвардейской армиях именно карательные и полицейские функции и противостоящие красным латышским стрелкам, неоднократно громившим казаков во всех решающих битвах Гражданской войны. Поэтому сегодня, в преддверии национального праздника Латвии, не лишне вспомнить эти славные дела, благодаря которым впервые в истории человечества была уничтожена эксплуатация человека человеком и построено самое сильное в мире государство рабочих и крестьян – Союз Советских Социалистических Республик. Вот как это было.
До Первой мировой войны в российской армии национальные воинские формирования не были предусмотрены. Этот вопрос возник весной 1915 года, когда в результате поражений значительно ухудшилось общее положение Российской армии. Предполагалось, что новообразованные национальные соединения могли внести в нее нечто новое, некий соревновательный дух. Инициативная группа под руководством депутата Государственной думы от Курляндской губернии Яниса Голдманиса направила послание Верховному главнокомандующему, Великому князю Николаю Николаевичу. Решить вопрос о латышских отрядах Верховный главнокомандующий поручил командующему Северо-Западным фронтом генералу М. Алексееву, который 1 августа 1915 года издал приказ № 21370 о создании латышских батальонов. Согласно этому приказу следовало сформировать из добровольцев 1-й Даугавгривский и 2-й Рижский стрелковые батальоны по образцу Сибирских стрелковых частей (сибирских стрелков считали лучшими в царской армии). В ответ на призыв собираться под латышскими знаменами 12 августа в Риге началась запись добровольцев. В первый же день заявления подали 71 человек. В короткое время вместо планировавшихся двух было создано три батальона для защиты Риги. 12 сентября немцы захватили Ней-Митау, а 23 октября — Иллукст. Российские войска смогли удержать за собой участок на левом берегу Даугавы близ Икшкиле, позже названный Островом смерти из-за больших потерь. Дело в том, что с захватом Риги для немцев открылся бы свободный путь на Петроград — столицу Российской империи. И именно благодаря действиям латышских стрелков линия фронта под Ригой в 1915 году была стабилизирована. Первоначально латышские стрелковые батальоны комплектовались добровольцами, а с 1916 года — мобилизованными латышами. Вскоре были созданы еще шесть фронтовых батальонов — 3-й Курземский, 4-й Видземский, 5-й Земгальский, 6-й Тукумский, 7-й Баусский, 8-й Валмиерский и Латышский стрелковый резервный батальон. Незадолго до этого — 19 июля 1915 года — было утверждено «Временное положение о латышских стрелковых батальонах». В 10-й статье этого документа говорилось, что для стрелковых батальонов предусматриваются свои знамена и что «стрелки носят на утвержденной армейской одежде особый нагрудный знак». Офицерский знак представлял собой венок, правая сторона которого свита из дубовых, а левая — из хвойных веток (эти деревья растут в Курземе и Видземе). На венке — эмблема солнца, на ней — двуглавый орел в верхней части и накладной меч острым концом вверх (отечество и сила), скрепленные круглым щитом. На щите — аббревиатура латинскими и русскими буквами: «ЛСБ/LSB» (Латышский стрелковый батальон). Знак изготавливался из серебра, лишь орел, солнце и рукоять меча — позолоченные. Солдатский знак имел такой же вид, но был целиком белого цвета.
Активные военные действия в районе Риги возобновились 21 марта 1916 года, когда 1-й и 2-ой батальоны латышских стрелков прорвали германские укрепленные позиции на шоссе Рига — Бауска. 25 сентября (8 октября) 1916 года немецкие войска провели газовую атаку на Острове смерти, который защищался как опорная точка для будущих атак российских войск. Было отравлено газом 120 стрелков из 2-го Рижского батальона, который 8 дней выдерживал атаки немцев на Острове.
Генерал Р. Димитриев хотел видеть в дальнейших операциях 12-й армии уже латышские полки, а не батальоны. В свою очередь, командующий Северным фронтом Н. Рузский 27 сентября 1916 года в телеграмме Главной ставке прямо указывает: «Латышские стрелки сейчас образуют наиболее надежную поддержку на Рижском фронте». В соответствии с рекомендациями обоих генералов, Главная ставка издала приказ командованию 12-й армии. Уже 4 октября 1916 года все латышские стрелковые батальоны получили телефонограмму начальника штаба 12-й армии за номером 929/2208 с распоряжением сформировать во всех латышских батальонах 7-ю и 8-ю роты, а 6 октября 1916 года последовала телефонограмма № 1031/2228 с приказом начать формирование управлений 1-й и 2-й латышских бригад и переформирование батальонов в двухбатальонные полки. Первыми командирами бригад были генерал-майоры Андрей Аузанс и Аугуст Мисиньш (в традиционном русском написании Август Миссин). 3 ноября командование издало приказ № 810 о преобразовании всех латышских батальонов в полки с теми же номерами. Соответственно изменился и знак стрелков: левая часть венка была из дубовых веток, а правая — из лавровых, изменилась и надпись на щите, теперь на нем была аббревиатура «ЛСП/LSP» (Латышский стрелковый полк). Знак офицера латышских стрелковых полков приобрел более богатый вид: в центральной части было помещено большое накладное солнце, покрытое красной эмалью, лучи его позолочены, поперек него — позолоченный же меч, в верхней части — позолоченный герб Российской империи.
В Латышской дивизии личный состав превышал количественно стандартную пехотную дивизию русской армии. Ставка готовила наступление в районе Митавы и предполагалось большое количество потерь. Штат каждого Латышского стрелкового полка был установлен в 2497 человек. В декабре 1916 года в дивизии имелось восемь полков, тридцать пять тысяч стрелков и тысяча офицеров. В запасном полку, расположенном на тот момент в Вольмаре, численность личного состава колебалась от десяти до пятнадцати тысяч человек. Все стрелки имели на вооружении американские десятизарядные 7,62-мм винтовки системы Винчестера образца 1895 года, изготовленные под русский патрон в США, с клинковыми штыками. В сентябре 1916 года их заменили японские винтовки системы Арисака образца 1897 года.
В составе 12-й армии, вместе с сибирскими пехотными полками, стрелки занимают оборону на рижском направлении Северо-западного, а затем Северного фронтов. Принимают участие в боях у болота Мазтирелис, под Плаканиеши и Слокой. В конце 1916 — начале 1917 года была предпринята попытка наступления (Митавская операция) на немецкие позиции. Сведённая с 6-м Сибирским корпусом в Бабитскую оперативную группу, Латышская стрелковая дивизия приняла участие в тяжёлых боях. Особое мужество было проявлено при взятии и обороне высоты Пулемётная горка.
Самые знаменитые сражения латышских стрелков имели место 23 — 29 декабря 1916 (5 — 11 января 1917 года). Местом наступления на Рижском участке фронта была выбрана болотистая местность между оз. Бабите и Олайне, именуемая Тирельскими болотами. В историю эти военные действия вошли под названием «Рождественских боев». После обсуждения плана Фридриха Бредиса, было решено, разделив силы на две группы, нанести удар сразу в двух местах.
При наступлении, не было обеспечено ожидаемой артиллерийской подготовки; проходы в колючей проволоке не были достаточно просторными, и солдатам приходилось наступать, преодолевая проволочные заграждения под немецким пулеметным огнем. Невзирая на упорную оборону противника, стрелки смогли пройти несколько километров вглубь немецкой территории, но армейское руководство не смогло использовать этот успех и начать широкое наступление против германских войск. 22 — 31 января 1917 года проходили «Январские бои», в ходе которых немцы пытались вернуть потерянные в «Рождественских боях» территории.
В этих сражениях латышские стрелки показали исключительный героизм, понеся ужасающие потери. Русская армия потеряла в ходе этих действий 26000 солдат, из них 9000 латышских стрелков. Неудачный ход Рождественских боев породил недоверие к руководству армии, среди латышских частей распространялись слухи об измене командования. 7 февраля 1917 года генерал Алексеев потребовал у военного министра отправить комиссию для расследования событий на Рижском фронте, но расследования не произошло из-за Февральской революции.
После победы Февральской революции в России на неоккупированой немецкими войсками территории Латвии стали создаваться Советы депутатов. Большевики вели большую революционную работу среди латышских стрелков, свыше 80% которых были рабочими и батраками, многие являлись членами социал-демократии Латышского края (СДЛК), стоявшей на большевистских позициях. 26 марта 1917 года в Риге был создан Временный комитет большевистской организации СДЛК и латышских стрелковых полков, сыгравший важную роль в подготовке основной массы солдат и передовых офицеров латышских полков к активному участию в Великой Октябрьской социалистической революции. В апреле 1917 года был создан Исполнительный комитет латышских стрелков (Исколатстрел).
Второй съезд делегатов латышских стрелковых полков состоялся в Риге в середине мая 1917 года. 226 делегатов почти единогласно приняли резолюцию, выражающую недоверие Временному правительству. В ней говорилось, что Временное правительство – это результат попытки мелкой буржуазии и части рабочих войти в соглашение с империалистической буржуазией и землевладельцами. Война в резолюции была охарактеризована как империалистическая, поэтому революционные силы должны бороться за мир без аннексий и контрибуций, должны прогнать свои империалистические правительства. По самому важному для революции вопросу — о власти — съезд заявил: «Нашим лозунгом является призыв революционной демократии: всю власть Советам рабочих, солдатских и крестьянских депутатов!» Столь убедительной поддержки своим устремлениям не ожидали даже лидеры большевиков. Так П. Стучка писал, вспоминая тот день: «Я видел только восторженное почти единогласное голосование. Должен признаться, что был сильно поражен этой решимостью. Днем позже, выступая на отдельном собрании одного из полков, я убедился, что это — думы и воодушевление масс, а не только избранной верхушки». Резолюция от 17 мая означала переход латышских стрелков на сторону большевиков, и 40 тысяч латышских стрелков стали ядром большевистских военных сил в революции. Перемены коснулись и нагрудного знака стрелков. Многие революционно настроенные солдаты убирали со своих знаков двуглавого орла или спиливали его головы и короны. К знаку могли прикреплять кусочек красной ткани, красную ленту или розетку.
18 июля Временное правительство Керенского назначает генерала от инфантерии Л. Г. Корнилова Верховным главнокомандующим Русской Армией с целью остановить разложение армии и потерю контроля над войсками, которые при малейшем натиске противника массами покидали позиции и уходили в тыл. Для восстановления дисциплины в Армии, по требованию генерала Корнилова Временное правительство вводит смертную казнь. Решительными и суровыми методами, с применением расстрела дезертиров, генерал Корнилов возвращает Армии боеспособность и восстанавливает фронт. В августе 1917 года во время наступления германских войск упорная оборона 2-й Латышской бригады в боях на р. Маза-Югла (юго-восточнее Риги) сорвала план окружения 12-й армии. Однако, 20 августа (2 сентября) 1917 года распропагандированный Северный фронт сдал Ригу германским войскам.
27—31 августа (9—13 сентября) 1917 года Л.Г. Корниловым предпринимается неудачная попытка установления военной диктатуры. Одной из его целей было предотвращение с помощью военной силы прихода к власти левых сил (большевиков). Генерала Корнилова поддержали Союз офицеров, Казачий совет и Союз георгиевских кавалеров. Финансовую поддержку движению оказывали крупнейшие русские олигархи: Рябушинский, Морозовы, Третьяков, Путилов, Вышнеградский и другие, а также либеральные политики, члены Государственной Думы, промышленники, торговая аристократия и огромная масса обывателей.
Начались угрожающие передвижения верных Корнилову частей: на Петроград из Финляндии двигался кавалерийский корпус генерал-майора А. Н. Долгорукова, на Москву — 7-й Оренбургский казачий полк. Вслед за тем в районе Невеля и Великих Лук были сконцентрированы наиболее надёжные с точки зрения Корнилова части: 3-й кавалерийский корпус и Туркестанская кавалерийская дивизия (известная также как Туземная, или «Дикая» дивизия) под командованием генерал-лейтенанта А. М. Крымова. Смысл этой концентрации, абсурдной с военной точки зрения, был прозрачен: создавался плацдарм для похода на Петроград.
25—26 августа в Ставке царило ощущение, что переворот развивается безо всяких препятствий. Был даже выдвинут проект директории (хунты) в составе Керенский — Корнилов — Савинков. Другой проект предполагал создание коалиционного правительства с участием адмирала А. В. Колчака. Однако вечером 26 августа на заседании правительства Керенский квалифицировал действия Верховного главнокомандующего как «мятеж». Ответом Корнилова на заявления Керенского было формальное объявление войны Временному правительству. Помощь в подавлении выступления правительству предложили Советы. Временное правительство было вынуждено прибегнуть к услугам большевистских агитаторов для контакта с восставшими частями и раздать оружие петроградским рабочим, начавшим формировать отряды собственного ополчения — Красной гвардии. Провал корниловского выступления имел последствием именно то, чего стремились избежать и Корнилов, и Керенский — приход к власти большевиков.
Единственной воинской частью Петроградского гарнизона, принесшей присягу Временному правительству, были казаки. На этих карателей и наемников, как всегда, когда речь шла о подавлении народа, возлагались основные надежды. 17 октября 1917 года главу Временного правительства Керенского посетили делегаты Донского казачьего Войскового Круга, отмечавшие недоверие казаков к правительству и требовавшие, чтобы правительство восстановило А. М. Каледина в правах командующего войском и открыто признало перед Доном свою ошибку. 23 октября Чрезвычайная следственная комиссия вынесла постановление о непричастности генерала Каледина ккорниловскому «мятежу».
20 октября 1917 года политическим комиссаром Латышских стрелковых полков (позже — Латышского корпуса) был избран представитель ЦК РСДРП(б) С. М. Нахимсон. Утром 25 октября (7 ноября) небольшие отряды большевиков начинают занимать главные объекты города: телеграфное агентство, вокзалы, главную электростанцию, продовольственные склады, государственный банк и телефонную станцию. Позиция, занятая правительством, была достаточно нелепой и безнадежной: отсиживаясь в Зимнем дворце, где шли заседания, члены правительства ждали прибытия войск с фронта. На штурм Зимнего дворца большевики пошли после прибытия им на помощь из Кронштадта уже испытанных и составлявших 25 октября в Петрограде реальную силу нескольких тысяч матросов Балтийского флота. Министры Временного правительства были арестованы представителем Петроградского ВРК В. А. Антоновым-Овсеенко в 2 часа 10 минут 26 октября 1917 года. Историк С.П. Мельгунов в монографии «Как большевики захватили власть» соглашается с утверждением Л. Троцкого, что расстрелов не было и быть не могло. По мнению историка В. Т. Логинова, сразу после взятия Зимнего дворца «началась „информационная война“, нагнетавшая атмосферу общего психоза и конфронтации», он пишет о недостоверности сообщений о расстрелах и изнасилованиях.
26 октября 1917 года ВРК 12-й армии вышел из подполья, взяв власть в свои руки в прифронтовой полосе. ВРК выступил с обращением к армии с манифестом, в котором сообщил о Петроградском восстании и призывом поддержать революционный пролетариат. По его приказу 1-й и 3-й Курляндские полки оставили позиции на Германском фронте и выдвинулись в Цесис, заняв железнодорожную станцию, 6-й Тукумский и 7-й Бауский полки заняли Вольмар. Тем самым в дни Октябрьской революции латышские стрелки блокировали стратегически важные железнодорожные узлы и станции и не позволили перебросить верные Временному правительству войска, не допустив продвижения контрреволюционных частей с Северного фронта на Петроград.
22 ноября 6-й Тукумский полк (2,5 тыс. человек) в полном составе переводится в Петроград для защиты Советской власти от возможной попытки её свержения антибольшевистскими силами и поддержания революционного порядка. Он участвовал в ликвидации контрреволюционных мятежей. Менее недели спустя, за ним отправляется сводная рота латышских стрелков, которой было поручено вместе с революционными матросами и красногвардейским отрядом охранять Совнарком в Смольном. В это время стрелки уже полностью перешли на сторону большевиков, о чём свидетельствовали полученные большевиками 96,5% голосов в полках латышских стрелков на выборах Учредительного собрания, прошедших 25 ноября.
В январе 1918 года Курляндский полк латышских стрелков был отправлен на Южный фронт и участвовал в разгроме калединщины, а 1-й Даугавпилский полк и один батальон 4-го Видземского полка латышских стрелков — в Белоруссию, где они принимали участие в ликвидации мятежа Ю.Довбор-Мусницкого. Во время наступления немецких войск в феврале 1918 года большая часть латышских стрелков отступила в Советскую Россию.
Латышские стрелки обеспечили безопасность переезда большевистских руководителей (включая Ленина и Свердлова) из Петрограда в Москву 10-11 марта1918 года (поезд N 4001), когда у них едва не возникла перестрелка с балтийскими матросами на станции Малая Вишера. Как отдельное подразделение латышские стрелки были сведены приказом Совнаркома от 13 апреля 1918 года в Латышскую стрелковую советскую дивизию. Её командующим был назначен Иоаким Иоакимович Вацетис (латыш. Jukums Vācietis) — полковник, командир 5-го Земгальского стрелкового полка в составе 12-й армии, до самой Октябрьской революции державшей оборону на рижском направлении. Теперь латышская дивизия состояла из 3 бригад, по три стрелковых полка и два артиллеристских дивизиона в каждой. Кроме того — кавалерийский полк, инженерный батальон, батальон связи и авиационный отряд (18 аэропланов), тяжёлая гаубичная батарея (8 английских гаубиц «Виккерс»), зенитная батарея (4 зенитных орудия). Вместо офицеров, отказавшихся служить большевикам, дивизия была доукомплектована командирами — латышами из русских частей. Также комплектовалась артиллерия.
Сводная рота латышских стрелков, которая охраняла Смольный и обеспечивала переезд правительства в Москву, была развёрнута в 9-й Латышский стрелковый полк и становится костяком комендантской службы в Кремле. Деятельность стрелков не ограничивалась несением караульной службы. По распоряжениям коменданта Кремля Малькова П. Д. латышские части использовались и во время совместных операций, проводимых ВЧК, а также в облавах против спекулянтов на Сухаревском рынке Москвы. В сентябре 1918 года 9-й Латышский стрелковый полк в полном составе был отправлен на фронт. К осени 1918 в рядах латышских стрелков числилось 24 тысяч человек.
Левые эсеры, недовольные заключением Брестского мира и считавшие, что их несправедливо обходят при дележе власти, назначили на 6 июля восстание против большевиков. С начала месяца в Москве начал работу V Всероссийский съезд советов. Левые эсеры предлагали для охраны съезда свои военные дружины, но Ленин и Свердлов настояли на кандидатуре Латышских стрелков. Дзержинский обладал информацией о предстоящем восстании, и Вациетису было рекомендовано собрать как можно больше стрелков в Москве. Несмотря на сложные условия, с Южного фронта были переведены 3-й пехотный и кавалерийский полки. С их прибытием больше половины латышской дивизии расположилось в столице и окрестностях. Накануне в Ярославле при участии Б.В. Савинкова был поднят белогвардейский мятеж. На его ликвидацию большевики были вынуждены направить дополнительные силы, но стрелков не трогали, держа в резерве.
6 июля в Москве чекистом и левым эсером Яковом Блюмкиным был убит немецкий посол граф фон Мирбах, что послужило сигналом к началу восстания. Матросский отряд Попова довольно быстро завладел ситуацией в центре города. Сопротивлявшиеся были либо разбиты, либо переходили на сторону мятежников. Левоэсеровской охраной было захвачено здание ВЧК, а Дзержинский и Лацис арестованы и посажены в подвал.
Утром следующего дня подтянувшиеся с городских окраин латышские стрелки начали брать штурмом захваченные здания. Воспользовавшись нерешительностью эсеров, не ставших штурмовать накануне Кремль, при поддержке артиллерии 1-й и 2-й стрелковые полки выбили восставших из всех стратегически важных объектов, а тылы зачищали кавалеристы и отряды других полков. И.И. Вациетис в своей статье «Мятеж левых эсеров в июле 1918 г.» пишет, что потери со стороны стрелков были очень серьёзными, но главная цель была достигнута — мятеж провалился, власть в Москве осталась в руках большевиков. Латышские стрелки приняли деятельное участие в подавлении подобных восстаний и в других городах России: в Петрограде, в Калуге, в Вологде, в Ярославле и ряде других. Лидеры левых эсеров были арестованы и осуждены, часть из них была расстреляна. 12 июля командир дивизии Иоаким Вациетис по представлению Ленина назначается командующим Восточным фронтом РККА.
В августе-сентябре 1918 года на Восточном фронте сражались 1-й, 4-й, 5-й, 6-й полки. Летом 1918 года в ходе наступления войск Народной армии под командованием В. О. Каппеля и Чехословацкого корпуса для Красной армии возникла опасность сдачи Казани. По приказу командующего Восточным фронтом И. И. Вацетиса Казань обороняли 507 стрелков 5-го Земгальского латышского полка и матросы. 7 августа Казань была взята русско-чешскими войсками. Очевидцы событий свидетельствовали: «… Вся тяжесть обороны Казани пала на 5-й полк латышских стрелков… 5-й полк латышских стрелков восстановил свою боевую славу и дрался довольно упорно, отходя в порядке». Сражение за Казань затягивалось из-за упорнейшего сопротивления советского 5-го Латышского полка на южной окраине Казани, начавшего было даже теснить чехов обратно к пристани. Решающим оказался переход на сторону белых 300 бойцов Сербского батальона майора Благотича, размещавшихся в Казанском кремле и бывших до этого на стороне красноармейцев. Накануне сербы отказались выдать большевикам своих офицеров и ушли из города. В решающий момент батальон нанёс красным неожиданный фланговый удар. В результате сопротивление 5-го Латышского полка было сломлено, и 137 бойцов попали в плен. Это был единственный случай за всю Гражданскую войну, когда латышские части сдавались. Однако большая часть стрелков через Царевококшайск вышла к Свияжску. 8 августа 1918 года бывший прапорщик, комбриг Ян Юдиньш (Ян Андреевич Юдин) был назначен командующим войсками на левом берегу Волги с задачей контрнаступления на Казань. 9 или 10 августа 1918 года в Свияжск прибыл Троцкий, который начал наводить порядок в деморализованных частях красных. Действовал кнутом и пряником, мечом и златом, поруганием и славой. По свидетельству Ларисы Рейснер, Троцкий приказал расстрелять 27 коммунистов, проявивших трусость. В ночь на 12 августа 1918 г. комбриг Юдин во время вручения ему секретного пакета от командования был смертельно ранен взрывом снаряда. Тотчас Троцкий направляет Ленину телеграмму следующего содержания: «Смерть застигла товарища героя в тот момент, когда после долгих часов подготовки он отдавал распоряжения… С ним вместе контужен помощник начальника штаба 2-й Советской латышской стрелковой бригады тов. Шейнфельд Карл. Революционный Военный Совет, выражая свое соболезнование семье товарища Юдина, просит вашего ходатайства о назначении семье товарища Юдина увеличенной пенсии, а также в ознаменование доблестной смерти товарища Юдина, о переименовании станции Красная Горка — место гибели товарища — в станцию Юдино».
Постановление об ознаменовании памяти комбрига Я.А. Юдина было опубликовано 14 августа 1918 г. в «Известиях ВЦИК», № 173:
«ПОСТАНОВЛЕНИЕ
В ночь с 11 на 12 августа, во время боя с противником, доблестной смертью пал командующий группой революционных войск на Чехословацком фронте тов. Юдин.
В ознаменование его славной памяти Совет Народных Комиссаров постановляет:
1) Переименовать железнодорожную станцию Красная Горка – место геройской гибели товарища – в станцию «Юдино».
2) Семье почившего товарища Совет Народных Комиссаров выражает свое соболезнование и назначает усиленную пенсию в размере десяти тысяч рублей в год.
Председатель Совета Народных Комиссаров
Вл. Ульянов (Ленин)
Управляющий делами Совета Народных Комиссаров
Влад. Бонч-Бруевич.
Секретарь Совета Н. Горбунов»
Тут же следует заметить, что назначенная семье Юдина пенсия была несколько больше, чем оклад жалованья Председателя Совета Народных Комиссаров, который на тот момент получал 800 рублей в месяц.
Посёлок Юдино стал первым в России населённым пунктом, названным в честь героя гражданской войны. После того, как 10 сентября Казань была отвоевана, 120 сдавшихся в плен стрелков вернулись в свой полк. По другим сведениям, латышский полк поплатился 350-ю бойцами, взятыми каппелевцами в плен и расстрелянными. 20 августа 1918 года за оборону Казани 5-й стрелковый полк, первым в Красной армии, был награждён Почётным революционным Красным Знаменем.
В декабре того же года Латышская советская стрелковая дивизия была направлена в Латвию. С 12 января 1919 года она стала называться 1-й стрелковой дивизией Армии Советской Латвии, а с 26 июня 1919 года — Латышской стрелковой дивизией, которая сражалась с частями латышского национального войска и Латвийской армии. Командовали войсками И.И. Вациетис, Ю. Данишевский, Я.Ф. Фабрициус и П.Я. Авен. В сентябре стрелков направили в Белоруссию сражаться против Польской армии.
Вот как описывает свою встречу с латышскими стрелками в своем романе «Как закалялась сталь» Николай Островский: «А смерть бывает и собачья. Мутная смерть, без почета. Когда у нас бой под Изяславлем шел, город такой старинный, еще при князьях строился. На реке Горынь. Есть там польский костел, как крепость, без приступу. Ну так вот, вскочили мы туда. Цепью пробираемся по закоулкам. Правый фланг у нас латыши держали. Выбегаем мы, значит, на шоссе, глядь, стоят около одного сада три лошади, к забору привязаны, под седлами. Ну, мы, понятное дело, думаем: застукаем полячишек. Человек с десяток нас во дворик кинулись. Впереди с маузерищем прет командир роты ихней латышской.
До дому дорвались, дверь открыта. Мы — туда. Думали — поляки, а получилось наоборот. Свой разъезд тут орудовал..Они раньше нас заскочили. Видим, творится здесь совсем невеселое дело. Факт налицо: женщину притесняют. Жил там офицеришка польский. Ну, они, значит, его бабу до земли и пригнули. Латыш, как это все увидел, да по-своему что-то крикнул. Схватили тех троих и на двор волоком. Нас, русских, двое только было, а все остальные латыши. Командира фамилия Бредис. Хоть я по-ихнему и не понимаю, но вижу, дело ясное, в расход пустят. Крепкий народ эти латыши, кремневой породы. Приволокли они тех к конюшне каменной. Амба, думаю, шлепнут обязательно. А один из тех, что попался, здоровый такой парнище, морда кирпича просит, не дается, барахтается. Загинает до седьмого поколения. Из-за бабы, говорит, к стенке ставить! Другие тоже пощады просят.
Меня от этого всего в мороз ударило. Подбегаю я к Бредису и говорю: «Товарищ комроты, пущай их трибунал судит. Зачем тебе в их крови руки марать? В городе бой не закончился, а мы тут с этими рассчитываемся». Он до меня как обернется, так я пожалел за свои слова. Глаза у него, как у тигра. Маузер мне в зубы. Семь лет воюю, а нехорошо вышло, оробел. Вижу, убьет без рассуждения. Крикнул он на меня по-русски. Его чуть разберешь: «Кровью знамя крашено, а эти — позор всей армии. Бандит смертью платит».
Не выдержал я, бегом из двора на улицу, а сзади стрельба. Кончено, думаю…»
На стороне белых в результате объединения Добровольческой армии и армии Всевеликого Войска Донского для совместной борьбы против большевиков 8 января 1919 года были образованы Вооруженные силы Юга России (ВСЮР). Осенью 1919 года состоялся их поход под командованием генерала Деникина на Москву. Против них под Орёл с других фронтов стягивались лучшие в Красной армии части для формирования ударной группы под командованием начдива Латышской дивизии А. А. Мартусевича (бывшего генерал-майора царской армии). В состав группы численностью около 20 тысяч человек с почти полсотней орудий и более ста пулеметов входили Эстонская и Латышская стрелковые дивизии, а также украинцы. 11 октября состоялось первое боестолкновение латышских стрелков с деникинцами. Столкновение произошло в районе города Кромы. Здесь разыгрывается один из самых кровопролитных боев между латышской дивизией с приданными ей частями, с одной стороны, и 1-м корпусом Добровольческой армии — с другой. Силы были равные. Бой длился около двух недель, с 11 по 27 октября 1919 года. Обе стороны напрягали все свои силы. Последнее и решительное усилие сделали 1-я латышская бригада и 7-й латышский полк в ночь на 27 октября, разгромив тыл противника и захватив город Кромы, где были расположены штабы. Кромская победа явилась первым шагом к победе над армией Деникина, которая, отступая, превращалась в клочки отдельных войсковых частей. Александр Трушнович, командир одной из пулемётных батарей корниловцев, вспоминал благородный, по его словам, поступок латышей во время жестоких боев за село Верхопенка. Батальон латышских стрелков, шедший в обход фланга Корниловской дивизии, напоролся на батарею Трушновича и понес тяжелые потери. Отходя, белые не смогли вынести с занимаемой ими улицы нескольких своих раненых офицеров. «При повторном наступлении я увидел их лежащими так, как мы их оставили. Латыши над ними не издевались и их не добили». Командующий Южным фронтом А. Егоров вспоминал: «Латышские стрелки своим героическим натиском… положили начало разгрому сил всей южной контрреволюции». 27 октября наступил перелом, после которого стало ясно, что деникинский поход на Москву сорван. По сути дела это был перелом в ходе всей Гражданской войны. Историки полагают, что решающая роль в отражении похода Деникина на Москву принадлежит именно латышским стрелкам. За это Латышская дивизия была награждена почетным Красным Знаменем.
19 декабря 1919 года латышские стрелки захватили Харьков и освободили Белгород. В это же время 5-й латышский полк, ранее оборонявший Казань, сражается против генерала Юденича, наступавшего на Петроград. Вместе 87-м и 88-м полками он составляет ударную группу, которая под Павловском наносит генералу Юденича решительное поражение. Фронт генерала Юденича оказался разорванным на две части; это послужило началом поголовного бегства армии Юденича в Эстонию, где она была ликвидирована. За доблестные действия под Петроградом 5-й латышский полк получил второе Почётное Красное Знамя ВЦИК.
К марту 1920 года Латышская дивизия состояла из 17 тыс. солдат и офицеров, разделенных на 9 полков. Поэт Демьян Бедный так охарактеризовал их:
Латыш хорош без аттестации.
Таков он есть, таким он был:
Не надо долгой агитации,
Чтоб в нем зажечь геройский пыл.
Скажи: «барон!» И, словно бешеный,
Латыш дерется, всё круша.
Чай, не один барон повешенный
Свидетель мести латыша.
Заслуги латышей отмечены.
Про них, как правило, пиши:
Любые фланги обеспечены,
Когда на флангах — латыши!
Где в бой вступает латдивизия,
Там белых давят, как мышей.
Готовься ж, врангельская физия,
К удару красных латышей!
Перед тем, как приступить к завоеванию Крыма, в феврале-марте 1920 года латышские стрелки нанесли ощутимое поражение крестьянской армии Махно. В апреле 1920 года латышские стрелки составили ударную группу Красной армии, которая штурмовала Перекоп. «Весною 1920 года латышская стрелковая дивизия действует под Перекопом, который она берет штурмом, но, не будучи поддержана своевременно, вынуждена отойти. Летом и осенью мы видим латышскую дивизию в передовых рядах войск, сражающихся против ген. Врангеля» (Л.Д.Троцкий «Советская Республика и капиталистический мир. Часть Первая»). В августе-октябре латышские стрелки участвуют в захвате и обороне Каховского плацдарма, затем ведут бои по ликвидации врангелевских войск в Советской Таврии и в Крыму. И только 14 ноября они ворвались в Евпаторию и Севастополь. На знаках этого периода на месте двуглавого орла появилась пятиконечная красная звезда. До 1922 года в центре звезды был и плуг, и молот, а с 1922 года — серп и молот.
28 ноября 1920 года Краснознаменная Латышская дивизия была расформирована и около 12 тыс. стрелков вернулись в Латвию. Можно смело утверждать, что победа Красной армии в Гражданской войне в значительной степени была обусловлена участием на ее стороне латышских частей. За годы Гражданской войны 1918 — 1920 годов до 140 латышских стрелков были награждены орденами Красного Знамени. Многие командиры латышских частей осталась в Советской России, став впоследствии известными военачальниками, руководителями органов ВЧК и Разведупра штаба РККА. Так, неувядаемой славой покрыл себя Ян Фрицевич Фабрициус, командир и комиссар Красной Армии. Он родился в семье латышского батрака, в революционном движении с1891 года. В 1904 году был осуждён рижским окружным судом на четыре года каторжной тюрьмы с последующей высылкой в Якутию. С 1916 года в армии, участник 1-й мировой войны, старший унтер-офицер в 1-м Латышском стрелковом полку. С октября 1917 года председатель полкового комитета. С января 1918 член ВЦИК. В 1918 году отличился в боях против немецких интервентов и мятежных формирований под командованием С. Н. Булак-Балаховича. 13 февраля 1919 большевик, латышский стрелок, председатель РВК Псковского уезда Ян Фабрициус был награждён орденом Красного Знамени № 4, став одним из первых кавалеров высшей награды РСФСР. С августа 1919 года он начальник Ливно-Елецкого района обороны по борьбе с конницей К. К. Мамонтова во время её рейда в тыл советских войск. С октября 1919 года командир 48-й стрелковой бригады 16-й стрелковой дивизии 8-й армии РККА, принимал участие в разгроме войск генерала А. И. Деникина и в советско-польской войне. Делегат X съезда партии, участник подавления Кронштадтского восстания 1921 года. После войны — командир 2-й (9-й) Донской стрелковой дивизии. С 1928 года помощник командующего Кавказской Краснознамённой армией (ККА). С 1927 года член Центральной контрольной комиссии (ЦКК) ВКП(б). 24 августа 1929 года Ян Фабрициус утонул в море вблизи города Сочи, спасая тонущих пассажиров самолёта, упавшего в море.
Ян Фабрициус — четырёхкратный кавалер высшей на тот момент награды СССР — ордена Красного Знамени. Но первым среди красных комдивов этим орденом был удостоен Владимир Мартинович Азин (латыш. Voldemārs Āziņš) после того, как в боях за Ижевск в начале 1919 года против войск А.В. Колчака проявил храбрость, лично повёл красноармейцев в бой. В мае 1919 года 28-я дивизия под командованием В.М. Азина нанесла главный удар колчаковцам и 15 июля 1919 года совместно с другими частями 2-й армии овладела Екатеринбургом. Лариса Рейснер писала:
«…Дальше,— но как рассказать Азина? Во-первых, он дикий город Огрыз, почти отрезанный от Камы; он — часовые, притаившиеся вдоль полотна; он — душный, жаркий вагон третьего класса, залитый светом бальных свечей с высоты двух гудоновских канделябр, взятых в разоренной усадьбе; он — в непролазном дыму папирос, в тревожной бессоннице дивизионного штаба, где комиссар какой-то отбившейся части, пришедшей для связи за 25 верст через заставы белых,— теперь свалился и спит на полу обморочным, блаженным сном. Он — изорванные карты на липких, чаем и чернилами залитых столах. Он — черный шнур полевого телефона, висящий на мокрых от росы ночных кустах, охраняемый одеревенелыми от холода, сна и боязни уснуть часовыми.
Азинскими шпорами изрезаны клопиные бархаты вагонов; им собственноручно высечены пойманные дезертиры; им потерян и взят с бою город Сарапуль и десятки еще несуразных городов; им ведена безумная, в лоб, кавалерийская атака против Царицына; им изрублены десятки пленных офицеров и отпущены на волю или мобилизованы тысячи белых солдат. Азин ездит верхом на горячих спесивых лошадях, не пьет ни капли, пока не кончено дело, страшно ругается со своими комиссарами, кроет Реввоенсовет, в ежовых держит свои невероятные, из ушкуйников и махновцев набранные части, дерется и никогда не бегает; плачет от злости, как женщина, если из-за раненой руки ему приходится лежать в самый разгар наступления…
Это Азин избивает нагайкой наглых своих и любимых денщиков за отобранного у крестьян поросенка — и Азин же гуляет, как зверь, целые ночи, ночи чернее сажи, с музыкой, с водкой и женщинами,— но не иначе, как поставив все заслоны и пикеты, послав разведку, убедившись, что город крепко взят, и заслонив его со всех сторон. Азин просто, едва ли не каждый день, водит в бой свои части, забывая, что он начдив и не имеет права рисковать своей жизнью…
Разве такого, как Азин, расскажешь? Любил, страстно любил свои части, любил и понимал всякого новобранца, извлеченного из-под родительских юбок,— юнца с оттопыренными ушами под непомерной фуражкой, в шинели до пят, и с одной мыслью: где бы бросить налитое тяжестью ружье? С такими умел воевать, с такими делал победы, голодал, валялся в тифу и всю Россию прошел из конца в конец, чтобы после Камы и Волги, после Царицына и Саратова нелепо погибнуть под Перекопом чуть ли не накануне его взятия, бесславно погибнуть в плену, да еще оклеветанным белыми, распустившими слух о его измене Красной Армии.Это Азин — герой, солдат, пистолет, так воевал, так голыми руками в подкову согнул свою дивизию, таких чудес наделал я солдат и комиссаров себе воспитал, что и после его смерти 28-я дивизия оставалась Азинской, и на пыльные площади Баку, и к грузинской, и к персидской границе подошла своим старым походным шагом, пыльная, пестрая, оборванная, в лохмотьях и генеральских лампасах, боком, просто и железно сидя на своих низкорослых неизменных лошаденках, набранных от Перми и до Астрахани»
(Лариса Рейснер. Лето 1919 г. / Избранное. М., 1980).
В 1967 году, в связи с 50-летием красных латышских стрелков, был выпущен памятный знак. Этот знак в двух вариантах изготавливал комбинат прикладного искусства «Maksla». Автор эскиза — красный латышский стрелок Э. Смилга.
От Риги до Владивостока протянулась история латышских полков и затерялась в глубине времени. Пора поднять этот пласт. Пустите в свое сердце этот дух — дух мужества. Только с ним можно идти в будущее. Быть может, вы почувствуете запах пороха или послышится вам грохот канонады и трескотня пулемётов с линии фронта. Между строк донесутся до вас запах Тирельских болот и стоны раненых. А может быть вас окружит тишина и величие Острова Смерти. И вы увидите латышские полки, вставшие на защиту огромной Империи и затем, на её развалинах, пытающиеся построить своё государство. Возникновение и падение республик, борьбу за всеобщее счастье и спасение молодой страны Советов. Об этом говорится и в стихотворении Роберта Рождественского «Латышские стрелки»:
Берзини, Споргисы, Клявини…
Годы людей переплавили.
Перемололи. Прославили.
Перетряхнули. Расслабили.
И разделили их на двое
не по богам
не по нациям,
не по семейным симпатиям,
а по фронтам и по партиям.
Кровью и вьюгами кашляя,
время спросило у каждого:
«Ты за кого?»
Ленцманы, Лепини, Крастыни
шли, будто в молодость, —
в красные!
И застывали — помолвленно —
то в караулах у Смольного,
то на простреленном бруствере…
Сжав кулаки заскорузлые,
шли батраки и окопники
в краснознаменные конники.
Не за церковными гимнами,
не потому,что прикинули:
где посытней…
Петерсы, Калныни, Зарини…
В душном
взлохмаченном зареве
под почерневшими листьями
снились им
улочки рижские,
звали их
дюны прохладные…
Только дорога до Латвии
долгой была, как отчаянье.
Шла сквозь шрапнель Волочаевки.
Лезла, темнея от голода,
сквозь Перекопы,
сквозь Вологды
и Ангары…
Янсоны, Лацисы, Кришьяны…
Над островерхими крышами,
над Даугавой неслышною,
над мостовою булыжною,
над голосящими рынками,
над просветленною Ригою,
сквозь переплеты оконные
на сочинения школьные,
на палисадники бурые,
на электричку до Булдури
падает
снег…
И из него, как из марева,
люди выходят
громадные, —
вовсе не тени
не призраки.
Смотрят
спокойно и пристально,
смотрят
сквозь ветер напористый…
Ждут не восторгов,
не почестей,
не славословий
за подвиги…
Просят о малости:
помните!
Дозиты, Лутеры, Луцисы
отдали все Революции.
Все, что могли.