В истории ХХ века было несколько периодов резкого роста масштабов политических репрессий. После подавления революции 1905 года смертная казнь применялась в не виданных ранее размерах. Массовым явлением становится внесудебное применение смертной казни по решению губернаторов и главнокомандующих, в том числе к несовершеннолетним. Число казненных без суда и при отсутствии обвинительного приговора только в декабре 1905 года составило 376 человек, а в первые три месяца 1906 года – 679 (Викторовский С.К. Смертная казнь в истории России, 1914 г. С. 342).
По официальным статистическим данным, в 1905 к смерти было приговорено 72 человека, в 1906 – 1552, в 1907 – 1056, в 1908 – 1741, в 1909 – 1435, в 1910 – 343 в 1911 – 237, в 1912 — 229 и в 1913 – 115 человек (Полянский H.H. Царские суды в борьбе с революцией 1905-1907 гг. М., 1958. С. 215. Россия, 1913 год. Статистико-документальный справочник. Институт Российской истории РАН, 1995.) Как видим, в период 1906-1909 число смертных казней выросло в 7,5 раз. Но сюда следует добавить «кровавое воскресенье» 9 января 1905 года, когда после разгона мирной демонстрации к царскому дворцу на улицах Петербурга по разным оценкам солдатами и казаками было убито до 4,5 тыс. человек. Не случайно в народе появились прозвища «Николай висельник» и «столыпинский галстук». 19 августа 1906 года в качестве «меры исключительной охраны государственного порядка» был принят «Закон о военно-полевых судах», который в губерниях, переведённых на военное положение или положение чрезвычайной охраны, временно вводил особые суды из офицеров. Предание суду происходило в течение суток после совершения преступления. Разбор дела мог длиться не более двух суток, приговор приводился в исполнение в 24 часа.
После Великой Октябрьской социалистической революции буквально на следующий день Всероссийский съезд Советов в принятом Декрете отменил смертную казнь. 21 февраля 1918 года СНК РСФСР принимает декрет «Социалистическое отечество в опасности!» Декрет провозгласил переход к чрезвычайным мерам и допустил возможность применения расстрела на месте за совершение преступлений неприятельскими агентами, спекулянтами, погромщиками, хулиганами, контрреволюционными агитаторами, германскими шпионами. По свидетельству одного из руководителей ВЧК, М.Я. Лациса, за первую половину 1918 г. было расстреляно 22 человека, затем репрессии ужесточились, а с середины осени 1918 г. их число пошло на убыль. В октябре расстреляли 641 врага Советской власти, в ноябре — 210, в декабре — 302, в январе 1919 г. — 144, а в феврале — 34. Это явилось результатом того, что сопротивление свергнутых классов в стране в значительной степени было преодолено.
16 июня 1918 г. Наркомюст РСФСР принял постановление о революционных трибуналах. В июне 1919 года были расширены права ВЧК в части применения расстрела. За органами ВЧК согласно Декрету ВЦИК от 20 июня 1919 г. сохранялось право вплоть до расстрела в местностях, объявленных на военном положении, за государственную измену, шпионаж, принадлежность к контрреволюционным организациям, сокрытие оружия, подделку денежных знаков, умышленное повреждение железнодорожных путей, мостов и других сооружений, бандитизм, разбой и вооруженный грабеж, взлом советских и общественных складов и магазинов с целью незаконного хищения, незаконную торговлю кокаином. За девять месяцев (июнь 1918 г. — февраль 1919 г.) по приговорам органов ВЧК было расстреляно на территории 23 губерний 5496 человек.
К началу 1920 г. политическая обстановка в стране меняется. Разгром Юденича, Колчака и Деникина, занятие Ростова, Новочеркасска и Красноярска, взятие в плен «верховного правителя» и достигнутое этим укрепление Советской власти дало возможность отказаться от применения смертной казни. ВЦИК и СНК 17 января 1920 г. постановили «отменить применение высшей меры наказания (расстрела), как по приговорам ВЧК, так и по приговорам городских, губернских, а также и Верховного при Всероссийском Центральном Исполнительном Комитете трибуналов».
Система наказаний, предусмотренная УК РСФСР 1922 г., не включала смертную казнь. Норма о смертной казни в виде расстрела была помещена в отдельной статье. Право применения смертной казни предоставлялось только военным трибуналам. В 1922-1925 годах число лиц, приговоренных к смертной казни, составило 0,1% от общего числа осужденных, а в 1926-1930 гг. — менее 0,1% (Из истории ВЧК (1917-1921). Сборник документов. М., 1958. С. 300-301. СУ РСФСР, 1923, в. 15, ст. 192. СЗ СССР, 1932, в. 62, ст. 360)
Следующий всплеск репрессий начался после убийства С.М. Кирова. 5 ноября 1934 г. на основании постановления ЦИК и СНК СССР было создано Особое совещание при НКВД СССР, которому предоставлялось право применять во внесудебном порядке такие меры уголовного наказания, как ссылка, высылка и заключение в лагерь. В начале 1989 г. была создана Комиссия Отделения истории АН СССР во главе с членом-корреспондентом АН СССР Ю.А. Поляковым по определению потерь населения. Историки впервые получили доступ к ранее не выдававшейся исследователям статистической отчетности ОГПУ-НКВД-МВД-МГБ, находившейся на специальном хранении в Центральном государственном архиве Октябрьской революции, высших органов государственной власти и органов государственного управления СССР (ЦГАОР СССР), переименованном ныне в Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Мы достаточно подробно освящяли полученные этой комиссией результаты в статье «Сталинские репрессии». Сейчас же более подробно рассмотрим вопрос о применении высшей меры наказания. По опубликованным Комиссией данным выясняется, что существовал только один период резкого роста числа репрессированных, а именно 1937-38 гг. Так, число осужденных к высшей мере наказания в 1932-34 гг. находилось на уровне 2 тыс. в год, в 1935 – 1229, в 1936 – 1118, в 1937 – 353047, в 1938 – 328618, в 1939 – 2552, в 1940 – 1649 человек. Таким образом, число репрессированных в 1937-38 гг. выросло более чем в 100 раз и так же резко снизилось к 1939 году.
По результатам переписи населения население СССР в 1937 году составляло 162 млн. Это означает, что относительное число расстрелянных в 1937 году составляло 2 человека на 1 тыс., и столько же в 1938 году. Темпы же прироста населения составляли 1%, то есть 10 человек на 1 тыс., так что к 1941 году население СССР составляло уже 200 млн. человек.
Следующий всплеск репрессий в России связан с ельцинским путчем, разгромом советской власти и шоковой терапией в 1992 — 1994 годах. В 1994 году родилось 9,6, а умерло 15,6 (!) человек. Естественная убыль населения достигла минус 6,0 человек. Стало ясно, что XXI век может стать последним веком жизни русского этноса. По официальным данным, в стране за чертой бедности к 1998 г. оказалось 34,3 млн. человек, то есть 23,4% населения, доходы которых ниже прожиточного минимума. Но прожиточный минимум — это скорее уровень не бедности, а нищеты. Порог бедности был минимум вдвое выше. За пределами этого порога находилось абсолютное большинство населения. В результате за 1992-1999 годы естественная убыль населения составила 5,9 млн. человек. В основе ее лежали социально-экономические факторы. Так, повышение смертности коснулось в наибольшей степени лиц трудоспособного возраста, прежде всего мужчин. В 1994 г. по сравнению с 1991 г. смертность от убийств возросла в 2 раза, от самоубийств — в 1,6 раза, от алкоголя — в 3,8 раза. Только по этим причинам смертность увеличилась на 100 тыс. человек, то есть на 0,7 промилле (тогда как в пиковые годы сталинских репрессий она составляла около 2 промиллей). Следовательно, политические репрессии ельцинского режима 1992-1994 годов намного превзошли последствия сталинских репрессий 1937-38 годов. Эпогеем ельцинского беспредела стал пиночетовский путч 1993 года, в результате которого в центре Москвы только за один день 4 октября было зверски убито около 2 тыс. защитников советской власти.
Таким образом, так называемые сталинские репрессии хотя по своим масштабам несколько превосходят царские репрессии, но явно уступают репрессиям ельцинским. При этом, если для царских и ельцинских преступлений либеральные обличители сталинизма легко находят причины и оправдания (борьба с революционными выступлениями, необходимость перехода к «рынку», приватизация), то в случае «большого террора» 1937-38 гг. виновными объявляются «кровавый» Сталин и его палачи, которые без всяких на то причин, а чисто из приверженности тоталитаризму, уничтожали лучших представителей человечества.
Однако для любого думающего человека очевидно обратное – если в основе царских и ельцинских шоковых репрессий лежат объективные факторы, то столь же объективные факторы должны иметь место и в случае репрессий 1937-38 годов. Более того, они лежат на поверхности. За 20 лет, прошедших после 1917 года, выросло и укоренилось новое поколение бюрократов от партии, так называемых аппаратчиков, которые были увлечены уже не революционной идеей освобождения человечества от ига эксплуататорских классов, а всеми силами стремились к личной выгоде, безграничной власти наподобие феодальных царьков. Пронизав все сферы общества, в том числе экономику, армию и культуру, эти партократы легко срастались с активно действующими троцкистскими, эмигрантскими и шпионскими центрами и таким образом представляли собой смертельную угрозу для молодого государства рабочих и крестьян, тем более в условиях надвигающейся мировой войны. Последующие события полностью подтвердили правильность сталинского курса на решительное искоренение этой угрозы в кратчайшие сроки, что обеспечило приток новых молодых кадров во все сферы жизни, быстрый рост населения, которое накануне войны составило уже 200 млн. человек, и победу во Второй мировой войне.
А вот пришедший к власти в 1964 году Л.И. Брежнев создал максимально благоприятные условия для партократии и аппаратчиков, которые, спустя те же 20 лет, и совершили перестройку, закончившуюся развалом СССР и ликвидацией советской власти путем контрреволюции 1993 года. Ниже мы кратко охарактеризуем, что она принесла народу и чего избежал Иосиф Виссарионович Сталин, нанеся внутренним врагам социализма упреждающий удар в 1937-38 годах. При этом мы будем в основном опираться на подготовленный в 2010 году Горбачёв-Фондом доклад «Шоковая терапия в России – истоки и цена», который трудно заподозрить в симпатиях к сталинистам и всем левым силам.
Последнее десятилетие прошлого века оказалось одним из наиболее тяжелых в истории нашей страны, и в первую очередь ее экономики. Объем производства в стране и жизненный уровень населения упали вдвое, многие миллионы людей были отброшены в состояние нищеты и борьбы за выживание при неслыханном обогащении вновь возникшей финансовой олигархии, тесно связанной с государственным аппаратом. Оказалась разрушенной социальная инфраструктура общества, труднопоправимый ущерб нанесен гуманитарной сфере – науке, образованию и культуре.
Представления Б.Ельцина сводились прежде всего к тому, чтобы, как он говорил в Юрмале летом 1990 г., «разрушить вертикальный жесткий стержень связей союзных республик с Центром». По настоянию Ельцина Съезд народных депутатов РСФСР объявил 22 июня 1990 г. о выводе Совета Министров РСФСР из подчинения Союзному правительству. Так началось разрушение целостности союзной исполнительной власти, а за нею и всей союзной государственности. «Разрушить», «сломать хребет» — вот доминанты всей ельцинской политики, в том числе экономической. Факты свидетельствуют о том, что Ельцин был одержим намерением распустить Союз и разрушить его экономическую основу.
Авторы и приверженцы шоковой терапии приложили немало усилий к тому, чтобы утвердить в общественном мнении мысль о ее правильности и необходимости для перехода от планово-административной экономики к рыночной и спасению страны от экономической катастрофы. Но факты говорят о другом. Экономические проблемы и трудности 1991 года были искусственно преувеличены и драматизированы инициаторами шоковой терапии с целью ее оправдания. Снижение производства в 1991 году в Российской Федерации было не значительным (на уровне 5 %). Не было чрезвычайным в 1991 году и положение в сельском хозяйстве. Продукция растениеводства оставалась на уровне предыдущего года и была значительно выше всех последующих 90-х годов. Валовой сбор зерна составил 89,1 млн. тонн – несколько ниже среднегодового сбора за предшествующие пять лет, но значительно выше, чем в последующие годы.
Была ли необходимость идти на двукратное, по существу обвальное падение производства и уровня жизни людей, ввергнувшее Россию в беспрецедентно глубокий и продолжительный кризис? Вполне можно было предотвратить развал единого экономического пространства, провести постепенные (поэтапные) рыночные реформы. Но российские власти предпочли другой, по-существу авантюристический путь – крутого и одноразового разрушения существующей системы, шоковой терапии.
Идейно-теоретическое обоснование шоковой терапии ее инициаторы Е.Т.Гайдар, Е.Г.Ясин, В.А.Мау и другие нашли в крайне либеральном крыле западной экономической мысли, представленном Ф.Хайеком, Л.Мизесом, М.Фридманом. На нем основывался набор стандартных положений так называемого Вашингтонского консенсуса, сформулированного в рамках Международного Валютного Фонда и содержащего рекомендации для рыночной трансформации экономики и ее макроэкономической стабилизации.
Однако либеральная модель экономики, основанная на «невидимой руке рынка» и отрицающая или сводящая к минимуму роль государства в ее регулировании, не отражает институциональную сложность современной экономики. Она более или менее удовлетворительно работает на восходящей стадии экономического цикла, но обнаруживает свою несостоятельность при наступлении кризиса, в поисках выхода из него и преодоления его последствий.
В целях осуществления программы крутых мер 5 ноября 1991 года Ельцин реорганизовал высший эшелон государственной власти России. Он принял на себя непосредственное руководство деятельностью правительства. Первым вице-премьером назначен Бурбулис, а вице-премьером, ответственным за весь экономический блок и одновременно министром экономики и финансов – Гайдар, вице-премьером, министром труда и социальной политики – Шохин, министром внешнеэкономических связей — Авен. Нельзя не отметить и того, что в подготовке и реализации гайдаровских реформ самое активное участие приняли западные советники. В дальнейшем в качестве экспертов они наводнили президентский аппарат и финансово-экономические структуры российского правительства. Без согласования с МВФ не принималось ни одного сколько-нибудь важного решения.
Во всяком случае, версия о том, что в Беловежье руководители трех республик ехали «с пустыми руками» и лишь в ходе переговоров пришли к решению о роспуске Союза, тут же сочинив соответствующие документы, — совершенно неубедительна и ничего кроме недоумения не вызывает. На самом деле Ельцин прекрасно знал о намерениях своих собеседников так же, как и они хорошо знали о его решении освободиться от Союзного центра и начать шоковую терапию экономики.
Исходным пунктом и ключевым звеном радикал-либеральной программы явилась либерализация цен. Со 2 января 1992 года цены были отпущены на подавляющую массу товаров. «Для смягчения социальных последствий» сняты ограничения на рост зарплаты. Одновременно с начала 1992 года были резко сокращены государственные расходы: ассигнования на закупки вооружений – в 7,5 раз, централизованные капиталовложения – в 1,5 раза, ценовые дотации – почти в 3 раза. В результате уже в январе цены возросли в среднем в 3,5 раза, в марте общий уровень розничных цен на товары народного потребления, по данным Госкомстата Российской Федерации, был выше, чем в декабре 1991 года, в 6 раз, а в сравнении с мартом 1991 года — в 13 раз, цены и тарифы на платные услуги, предоставляемые населению, — в 5,5 раза. Оптовые цены предприятий в марте 1992 года по сравнению с мартом 1991 года также выросли в 13 раз.
За весь 1992 год в сравнении с 1991 годом потребительские цены подскочили в 26 раз, а средняя денежная зарплата в народном хозяйстве — лишь в 11 раз, среднедушевые денежные доходы – в 8,5 раза, средний размер пенсий — в 8,6 раза. Реальные доходы населения за год упали, по официальным данным, почти вдвое.
В итоге беспорядочной либерализации внешнеэкономической деятельности импорт товаров превратился в основной источник формирования его товарных ресурсов. К 1995 году доля импортных товаров в розничной торговле возросла до 54% против 14% в 1991 году. Конкуренция со стороны иностранных товаров стала не стимулирующим, а удушающим фактором для отечественного производства продуктов сельского хозяйства, легкой и пищевой промышленности, машиностроения, в том числе бытовой техники.
Цели радикально-либеральной гайдаро-ельцинской экономической политики России определили и характер приватизации. В ней возобладали задачи демонтажа и дележа госсобственности, а главная проблема — повышение эффективности производства — отодвинута на задний план.
Официальное обоснование приватизации во многом строилось на той идее, что надо вернуть народу то, что отобрано у него за 70 лет, восстановить социальную справедливость путем своего рода «экспроприации экспроприаторов», разделив накопленное среди граждан. Отсюда — вариант бесплатной ваучерной приватизации, которая, по оценке Дж.Сороса, «привела к откровенному разграблению государственной собственности».
С середины 1994 года начался новый, так называемый коммерческий этап приватизации, предусматривающий конкурсную, аукционную продажу объектов государственной собственности. Крупнейшие объекты госсобственности передавались вначале в доверительное управление олигархических групп под кредиты государству, а затем под предлогом отсутствия у государства возможности возвратить кредиты продавались им за бесценок. Таким путем в руки частных компаний и лиц перешли крупнейшие предприятия и объединения по добыче и переработке природных ресурсов, например, «Норильский никель». Революция в сфере собственности свершилась. Ее социальные результаты очевидны. Наиболее доходные сегменты бывшей госсобственности, созданные многими поколениями трудящихся, особенно в отраслях, добывающих и перерабатывающих топливно-энергетические и сырьевые ресурсы, оказались в руках новоявленного номенклатурно-олигархического капитала. Экономические последствия «большой приватизации», ее воздействие на эффективность производства оказались крайне негативными. Не случайно годы массовой приватизации — 1992-1993 — совпали со временем наибольшего падения реальной экономики.
Попытка осуществить революционный переход от плановой экономики к рыночной привела к резкому усилению ее теневого характера и прямой криминализации. Сюда относятся нарко-и порнобизнес, подпольные операции с оружием, контрабанда, нелегальное изготовление и сбыт алкогольной продукции, браконьерство, а также финансовое мошенничество, рэкет, хищения и т.д. В 90-е годы доход преступного бизнеса достиг многих миллиардов долларов, а его оборот – десятков миллиардов. Колоссальную дань стали получать криминальные структуры от созданной ими системы вымогательства. Под их контролем в середине 90-х годов оказалось до 80% негосударственного сектора экономики, в том числе несколько сот банков, большая часть бирж, почти вся сеть мелкооптовой и розничной торговли. Сложная паутина теневых, криминальных или полукриминальных отношений возникла и в связи с таким широкомасштабным процессом, как утечка капитала из страны. Арсенал методов передислокации капитала очень широк – от нелегального вывоза валюты и помещения ее в иностранные банки до махинаций с внешнеторговыми операциями, финансового жульничества и хищений. Результатом и одновременно источником криминализации экономики стала коррупция государственного аппарата.
По глубине падения производства, продолжительности и другим параметрам кризис намного превзошел так называемую великую депрессию 1929-1933 годов в странах Запада. Тогда промышленное производство сократилось примерно на 40%, в России же оно упало более чем вдвое. Произошло обвальное ухудшение всех основных социально-экономических показателей. Наибольший урон потерпели отрасли, наиболее важные для развития страны и жизнеобеспечения населения. Самый сильный удар пришелся по обрабатывающей промышленности, в первую очередь высокотехнологичным производствам – приборостроению, электронике и микроэлектронике. Производство вычислительной техники, бытовой электроники в 80-х годах только-только начало вставать на ноги, но тут же пало под ударами кризиса, а рынок оказался заполненным иностранной продукцией. Объем продукции машиностроения составил не более 25-30% докризисного уровня. Тяжелейшая ситуация возникла в легкой промышленности. Текстильная, обувная промышленность фактически остановились. Сильнейший удар кризис нанес сельскому хозяйству, с которым была связана жизнь и деятельность примерно 40 миллионов сельских жителей и которое составляет продовольственную базу страны. Продукция сельского хозяйства сократилась более чем на 40%, посевные площади — на четверть. Утрачено более 40% поголовья крупного рогатого скота. Снизились урожайность. Все это — прямой результат неконтролируемой либерализации цен и внешней торговли, прекращения государственной поддержки сельхозпроизводителей. К 1995 г. цены на сельхозпродукцию возросли в 770 раз по сравнению с 1991 г., а на промышленную продукцию и. услуги для села — в 2300 раз, в том числе на электроэнергию — в 5400, горюче-смазочные материалы – в 5200 раз. Большая часть сельхозпредприятий оказалась убыточной, ведение фермерских товарных хозяйств стало разорительным. На внутренний российский рынок, открытый для внешней конкуренции, хлынул поток зарубежной продовольственной продукции, дотируемой своими правительствами.
За несколько десятилетий ценой огромных усилий в Советском Союзе был создан уникальный, мощный научно-технический потенциал, сопоставимый с североамериканским и европейским. В нем было сосредоточено около четверти мирового научного персонала. Особенно сильные позиции он занимал в фундаментальной науке. Большая его часть была дислоцирована в Российской Федерации. При всех своих недостатках накопленный научно-технический потенциал был одним из главных устоев экономической мощи страны. Обвальное падение производства, в том числе в ВПК, парализовало спрос на научные исследования и разработки. дновременно резко сократились бюджетные ассигнования на науку. Наука и научное обслуживание превратились из наиболее престижной сферы деятельности в одну из самых низкооплачиваемых отраслей, по существу, в зону бедствия. Средняя заработная плата здесь оказалась значительно меньшей, чем в промышленности, строительстве, на транспорте и в связи, не говоря уже о финансово-банковской системе. Началась массовая «утечка мозгов» за рубеж, часть научных сотрудников перешла в сферу мелкого и среднего бизнеса. «Утечка мозгов» происходила также через скупку зарубежными фирмами за бесценок результатов исследований и разработок, выполненных российскими научными учреждениями. Научно-технический потенциал России пострадал в 90-е годы настолько, что поставлена под вопрос сама возможность его восстановления.
Особенно тяжелыми оказались социальные последствия кризиса, поставившие под угрозу само существование нации. По всем социальным показателям жизни населения (уровень и дифференциация доходов, степень удовлетворения социально-культурных потребностей, состояние преступности, динамика рождаемости, смертности и прироста населения, продолжительность жизни и др.) ухудшение перешло критические значения. Большинство семей перешло в режим выживания. Резко усилилась дифференциация доходов. Средний денежный доход 10% самых состоятельных и 10% самых бедных семей до кризиса различался в четыре раза, а в 1997 г. этот разрыв возрос до 13,2 раза. На долю первых 10% семей приходилось около 32%, а на долю нижних 10% — всего 2,4% национального дохода. Одни жили в основном на зарплату, которая в большинстве отраслей — нищенская. Другие стали получать непомерные доходы, купаться в роскоши, приобретать шикарные лимузины, возводить особняки, выезжать на престижные курорты и т.д. Все это — свидетельства глубокого расслоения общества.
Резкое изменение социально-экономических условий жизни народа, как в фокусе, отразилось на динамике демографических процессов. Впервые со времени войны смертность превысила рождаемость, и естественный прирост населения сменился его уменьшением. За 1992-1999 годы естественная убыль населения составила 5,9 млн. человек.
90-е годы, безусловно, войдут в социально-экономическую историю страны как годы тяжелейшего экономического кризиса, расхищения богатств страны, как естественных, так и созданных трудом многих поколений, неслыханного обнищания большинства народа и обогащения узкой группы приватизаторов и олигархов, близко стоявших к государственной власти.
Миллионы граждан из сторонников реформ быстро превращались в их противников. В Москве социальные протесты вылились в перекрытие улиц живыми цепями учителей, в забастовки медиков. Начались протестные выступления в цехах промышленных предприятий, на транспорте и в шахтах. Оппозиция выводила людей на улицы под лозунгами: «Прекратить чудовищный эксперимент над народом!», «Гайдара в отставку!». Радикальные либералы со своей стороны безуспешно пытались организовать контр-митинги в поддержку правительства и президента. Кризис социально-экономический закономерно перерастал в крупномасштабный социально-политический.
Социальная поляризация в обществе определяла и раскол во власти. На фоне провальных итогов первого года чрезвычайных президентских полномочий Верховный Совет России не только перестал поддерживать ельцинско-гайдаровский вариант реформ, но и стал активно выступать против него, отражая критическое и протестное отношение абсолютного большинства населения к результатам политики правительства. Ельцин же, как показывал
ход событий, менять свой стратегический курс был не намерен.
В начале сентября он приступил к подготовке силового устранения Съезда народных депутатов и Верховного Совета РФ. В сопровождении министра обороны президент лично проверял готовность расположенных под Москвой элитных воинских частей к выполнению своих приказов. Заблаговременно по дипломатическим каналам Ельцин заручился одобрением своих действий со стороны руководителей стран «большой семерки» и лично президента США Б.Клинтона. Своеобразной пробой сил явились первомайские
«беспорядки» на улицах и площадях Москвы, жесткие схватки демонстрантов с силовыми структурами.
21 сентября Ельцин издал указ № 1400 «О поэтапной конституционной реформе РФ». Он объявил о прекращении законодательных, распорядительных и контрольных функций Съезда народных депутатов и Верховного Совета РФ. Конституционному суду предписывалось прекратить деятельность до избрания Федерального Собрания. Иными словами, парламент и Конституционный суд России объявлялись вне закона… Вечером 3 октября президентом было введено чрезвычайное положение, к утру 4 декабря в столице силами милиции и дивизии Дзержинского был установлен контроль над столицей. Президент своим приказом потребовал от министра обороны начать штурм осажденного Белого дома. В течение нескольких часов переполненное депутатами здание расстреливалось прямой наводкой из танковых орудий, подтянутых к парламенту. «Были убитые, много убитых», – признает Ельцин. По официальным данным, погибло 146 человек, по неофициальным оценкам — 2000. Сколько было убитых на самом деле – так и осталось неизвестно, поскольку следствие по делу об октябрьской трагедии в Москве было закрыто на основании решения в феврале 1994 года об амнистии. Оно было принято «в пакете» с политической и экономической амнистией, распространенной и на членов ГКЧП, находившихся в тюрьме. Это была, по сути дела, беспринципная сделка о взаимном освобождении от ответственности тех, кто приказал расстреливать парламент в сентябре 1993 года, и тех, кто организовал путч в августе 1991 года.
Таким образом, шоковая терапия генетически — детище ельцинского режима. Она неразрывно связана с ним, несет в себе его черты: авантюризм, разрушительность, пренебрежение интересами людей, неразборчивость в выборе средств для достижения поставленных целей, политический садизм.
В завершении мне хотелось бы сказать следующее. 9 февраля 1984 года в 16 часов 50 минут скончался Юрий Владимирович Андропов. Согласно официальной версии, причиной смерти стал отказ почек вследствие многолетней подагры. Некоторые эксперты, однако, подвергают сомнению официальную версию смерти Андропова. После смерти Брежнева 12 ноября 1982 года Андропов был избран генеральным секретарём ЦК КПСС. На новом руководящем посту Андропов сразу резко сократил аппарат. Борьба за улучшение экономического положения государства, в ко¬тором явственно прослеживались элементы стагнации, началась с широкомасштабной кампании по наведению порядка и производственной дисциплины. В некоторых городах СССР силовые органы стали применять меры, жёсткость которых в 1980-е годы населению показалась необычной. Например, в рабочее время стали проводиться милицейские облавы в кинотеатрах, крупных универмагах и других местах скопления людей, во время которых тотально проверялись документы с целью выявить прогульщиков работы. Одновременно был дан ход громким делам о коррупции, объявлена борьба с нетрудовыми доходами, спекуляцией. Большой масштаб приобрела борьба со злоупотреблениями в торговле. Отдан был под суд и расстрелян начальник Главного управления торговли Мосгорисполкома; следом за ним заключены под стражу 25 ответственных работников московского Главторга, директора крупнейших московских гастрономов. Потеснены были позиции «хлопковой мафии» в Узбекистане; добрались до первого секретаря Краснодарского обкома КПСС С. Ф. Медунова, министра внутренних дел Н. А. Щёлокова и его заместителя Ю. М. Чурбанова, крупно замешанных в коррупции. Андропов начал чистку партийного и государственного аппарата, включая органы госбезопасности. За пятнадцать месяцев его правления было сменено 18 министров СССР, переизбрано 37 первых секретарей обкомов.
Может быть, это и было начало той «большой чистки» 1937-38 годов, которая позволила Иосифу Виссарионовичу Сталину минимальной кровью избежать всех тех колоссальных жертв и поражений, которые случились в 90-е годы и которые поставили Россию перед угрозой внешней агрессии и третьей мировой войны?
