Германия напала на Советский Союз 22 июня 1941 года. Операция «Барбаросса» стала самой крупной военной операцией рейха за всю историю Второй мировой войны. «В любой военной операции противостоящие стороны стремятся достичь внезапности удара — это проявление военного, полководческого искусства, — пишет в «Морской газете» капитан 1 ранга А. Бобраков. — Но внезапность может быть по времени, месту, или одновременно по тому и другому. Внезапность может быть достигнута на стратегическом, оперативном или тактическом уровне. Была ли 22 июня 1941 года внезапность стратегической? Пожалуй, ни один нормальный человек не будет этого утверждать. Всё предвоенное десятилетие и страна, и народ жили в ожидании большой войны. И делалось всё для подготовки к отражению вторжения: прежде всего, перестраивалась экономика, через ОСОВИАХИМ готовились кадры. Гениальным дипломатическим шагом было заключение 23 августа 1939 года известного Пакта Риббентропа – Молотова, отодвинувшего войну почти на два года».
Учитывая опыт Первой мировой войны, Сталин надеялся, что Гитлер увязнет в войне с Францией и Великобританией, но после их молниеносного разгрома в 1940 году, неожиданного даже для самих немцев, стало ясно, что Советскому Союзу придётся в одиночку воевать уже против всей Европы с её огромным промышленным потенциалом, и все силы страны были брошены на подготовку к войне. Уже осенью 1940 года в СССР началась скрытная мобилизация запасников. В Красную Армию было призвано из резерва более 800 тысяч человек, из них во внутренних округах были сформированы те самые дивизии, которые 6 декабря 1941 года погнали немцев от Москвы.
Многие до сих по утверждают, что причина первых поражений в том, что Сталин не позволял до последнего момента привести войска в состояние полной боевой готовности, хотя узнал о директиве № 21 буквально на следующий день. Но, во-первых, из истории известно, что объявленная Николаем II мобилизация позволила немцам представить Россию агрессором. Во-вторых, Сталину было важно знать не столько дату нападения, сколько направление главного удара. А вот тут ни Генштаб, ни внешняя разведка, к сожалению, определиться не смогли. Ведь директива № 21 — это всего лишь несколько машинописных листов. А сам план «Барбаросса», включающий несколько чемоданов планов, таблиц и графиков, советские полководцы увидели только в 1946 году. Кстати, этим планом в ходе наступления было предусмотрено изменение направления главного удара, то есть был учтен опыт Брусиловского прорыва 1916 года.
17 июня Гитлер подписывает приказ, окончательно устанавливающий сроки начала вторжения — 3.15 утра 22 июня. На следующий день, 18 июня, Генеральный штаб РККА издает «Распоряжение о приведении войск западных округов в боевую готовность к отражению немецкого удара». Таким образом, только в воспаленном мозгу доморощенных врагов народа, называющих себя «демократами», могло родиться утверждение, что Сталин не верил в то, что Гитлер нападет, и вторжение стало для него громом среди ясного неба.
К 22 июня 1941 года немцами у границ СССР было сосредоточено и развернуто три группы армий – всего 181 дивизия, в том числе 19 танковых и 14 моторизованных, а также 18 бригад, поддерживаемых тремя воздушными флотами. Всего же в немецкой армии имелось 214 дивизий и 7 отдельных бригад, что составляло 4 306 800 человек, 4 417 танков (вместе с танками стран-сателлитов), 4 389 самолетов (вместе с 964 самолетами сателлитов). Советский Союз располагал 303 дивизиями. При этом значительная часть из этих дивизий находилась на Дальнем Востоке, где нам угрожала Япония. Некоторое количество войск приходилось держать в Средней Азии и Закавказье. Поэтому на советско-германском фронте в день начала войны присутствовало лишь 170 дивизий. Но и это ещё не всё: если у немцев в первом эшелоне было 86,2% имеющихся сил (без учета сил сателлитов), то у нас – 41,8%.
В полосе от Черного моря до Полесья, где наступала группа армий «Юг», имелось 44 немецких, 13 румынских дивизий, а также 9 румынских и 4 венгерских бригады. В полосе от Припятских болот до Гольдапа (ныне – город Гусев Калининградской области) была развернута группа армий «Центр» – 50 немецких дивизий и 2 немецкие бригады. Эти силы действовали против 27 дивизий нашего Западного фронта. В полосе группы армий «Север» – 29 немецких дивизий против 19 дивизий нашего Северо-Западного фронта. Таким образом, на всех трех стратегических направлениях противник имел численное преимущество, причем в центре – почти двукратное.
При этом в начальный период войны наши войска довольно эффективно оборонялись. Немецкое наступление не удалось сдержать лишь в Белоруссии, тогда как на Украине войска с тяжелыми боями отошли к Киеву и обороняли его до тех пор, пока в результате удара 2-й танковой группы из той же Белоруссии не попали в окружение. В Прибалтике войска организованно отступили в пределы РСФСР и закрепились на Лужском рубеже. Поэтому следует предположить, что, если бы не катастрофа в Белоруссии, фронт вскоре стабилизировался бы примерно по линии Днепра.
Тот факт, что немцы в конце концов взяли Киев, блокировали Ленинград и вплотную подошли к Москве, является следствием развала советского Западного фронта в самом начале кампании. Об этом прямо свидетельствует то, что именно его руководство было осуждено и расстреляно. На других фронтах ничего подобного не было – расстрелян был только командующий Западным фронтом генерал армии Д.Г. Павлов со своими замами и командующим 4-й армией генерал-майором А.А. Коробковым.
Прежде всего, оперативное построение этого фронта выглядело абсолютно асимметрично по отношению к построению немецких войск. Так, на брестском участке, где немцы планировали нанесение главного удара, им противостояла 4-я армия – самая слабая из всех армий Западного фронта. Возможно, это было сделано с целью поймать в ловушку танковую группу Гудериана, ударив моторизованными бригадами ей во фланги и тыл с последующим переходом в общее контрнаступление против Германии и ее союзников. Однако задуманное осуществить не удалось, и прорвавшийся Гудериан соединился в районе Минска с 3-й танковой группой Гота. Таким образом, Западный фронт оказался окружен и фактически перестал существовать, несмотря на то, что предпринимались попытки контрударов. Так, в 6 часов утра 23 июня войска 4-й армии нанесли противнику контрудар из района Жабинки. Немцы этого не ожидали и на ряде участков фронта были отброшены на несколько километров. Но через полчаса над нашими войсками появилось множество вражеских самолетов, и этот контрудар, как и все последующие, был сорван действиями немецкой авиации. А производить эти действия безнаказанно она смогла по той причине, что в первые же часы войны ей удалось почти полностью уничтожить авиацию Западного фронта – в первый же налет немцы разбомбили 31 аэродром, уничтожив 738 самолётов. Это, в свою очередь, стало возможным, потому что зенитный огонь по немцам не вёлся — отсутствовали снаряды, которые остались на разбомбленных складах восточнее Березы-Картузской и в районе Пинска. Но ведь ещё 18 июня в соответствии с «Распоряжением о приведении войск западных округов в боевую готовность к отражению немецкого удара» эти боеприпасы должны были быть выданы зенитчикам. Однако выданы они не были – более того, ни до интендантов, ни до зенитчиков это распоряжение доведено не было, как не было оно доведено и до всей 4-й армии. Впоследствии на допросе Павлов всё валил на командующего 4-й армией Коробкова, а тот начисто отрицал наличие приказа. В итоге расстреляли обоих, обвинив, правда, не в предательстве, а в халатности – нельзя было показывать немцам, что среди высшего командования РККА есть предатели. Однако, будучи расстрелянными, они унесли с собой в могилу тайну разгрома Западного фронта.
Это была катастрофа, и остановить ее можно было только с помощью массового героизма солдат и офицеров. И такие герои нашлись. В отсутствие зенитной артиллерии лётчики сами вели огонь по самолетам противника, используя оборонительное вооружение своих самолётов, стоящих на земле. И первым из них оказался командир 2-й эскадрильи 207-го дальнебомбардировочного авиационного полка 42-й дальнебомбардировочной авиационной дивизии 3-го авиационного корпуса Дальнебомбардировочной авиации ВВС РККА капитан Николай Гастелло. 24 июня огнём крупнокалиберного пулемёта ШКАС из стоящего на аэродроме самолёта он сбил многоцелевой скоростной немецкий бомбардировщик «Юнкерс-88». За одно это его не задумываясь можно было представить к званию Героя Советского Союза! И он его получит, но чуть позднее.
Николай Францевич Гастелло родился 6 мая 1907 года в Москве в семье рабочего. Отец — Франц Павлович Гастелло, белорус, в 1900 году приехал на заработки в Москву. Мать — Анастасия Семёновна Кутузова, русская, была белошвейкой. В 1911 году семья переезжает в Сокольники, где Николай в 1914—1918 годах учится в 3-м Сокольническом городском мужском училище имени А. С. Пушкина. Из письма его первой учительницы Евгении Сергеевны Таланниковой: «Невозмутимо спокойный характер, настойчивость в достижении поставленной цели, деловитость, мужество, выдержка вырастили в нем героя-летчика, верного сына Родины…» В 1918 году из-за голода в составе группы школьников-москвичей он был эвакуирован в Башкирию. В 1919 году Коля возвращается обратно в Москву, где вновь поступает в школу. В 1924 году семья Гастелло переезжает в Муром, где Николай поступает слесарем на Паровозостроительный завод им. Ф. Э. Дзержинского, на котором работал и его отец. В свободное от работы и учебы время Николай усиленно занимается спортом. В футбольной команде он был центральным нападающим. По инициативе Николая комсомольцы завода собственными силами построили стадион «Локомотив» (сейчас это стадион имени Н. Гастелло). Николай был отличным лыжником, конькобежцем, прыгал с парашютом. Параллельно с трудовой деятельностью Николай оканчивает школу (ныне — школа № 33). В 1928 году вступает в ряды ВКП(б). В августе 1930 года семья Гастелло возвращается в Москву и живет в поселке Хлебниково по Савеловской железной дороге. Николай работает на машиностроительном заводе им. 1 Мая в Москве слесарем-нормировщиком.
В 1932 году по призыву партии «Молодежь на самолеты» Гастелло уезжает учиться в Луганскую школу пилотов. В 1933 – 1938 гг. он служит в 82-й тяжелобомбардировочной эскадрилье 21-й тяжелобомбардировочной авиационной бригады, базирующейся в Ростове-на-Дону. Начав летать правым лётчиком на бомбардировщике ТБ-3, Николай Гастелло с ноября 1934 года уже самостоятельно пилотировал самолёт. В 1938 году в результате реорганизации части Николай Гастелло продолжил службу в 1-м тяжелобомбардировочном авиаполку. В мае 1939 года он стал командиром звена, а через год — заместителем командира эскадрильи. В 1939 году Николай Гастелло участвовал в боях на Халхин-Голе в составе 150-го скоростного бомбардировочного авиационного полка, которому была придана эскадрилья 1-го ТБАП. Участвовал в советско-финской войне и освободительной операции по присоединению Бессарабии и Северной Буковины к СССР (июнь — июль 1940 года). Осенью 1940 года авиационная часть перебазируется к западным границам СССР в город Великие Луки, а затем — в авиагородок Боровское под Смоленском. В 1940 году Николаю Гастелло было присвоено звание капитана.
Весной 1941 года Николай Гастелло, пройдя соответствующую переподготовку, освоил самолёт ДБ-3ф и стал командиром 4-й эскадрильи 207-го ДБАП (24 мая 1941 — 23 июня 1941), а 24 июня — командиром 2-й эскадрильи той же части.
Из книги полковника Виктора Гастелло, сына Николая Гастелло: «В первый же день войны 207-й ДБАП совершил удачный боевой вылет. Три девятки (27 самолётов) вышли из облаков, в районе Мерканс обнаружили моторизованную колонну войск противника, растянувшуюся на несколько километров. По ней был нанесён прицельный удар с высоты одного километра. Наблюдались прямые попадания бомб в танки, бронетранспортёры и автомашины врага.
Сохранилась запись в дневнике немецкого унтер-офицера армии генерала Гудериана: «22.6.41. Около 20 неприятельских самолётов-бомбардировщиков атакуют нас. Бомба за бомбой падают на нас, мы прячемся за танки. Бомбардировщики противника опять настигли нас. Взрывы раздаются со всех сторон. Наших истребителей не видно. Война с русскими будет тяжёлой». Характерное признание!
Но смертельный каток войны набирал свои бешеные обороты. В первый же день 96-й авиаполк потерял десять самолётов. В первые месяцы войны именно дальняя бомбардировочная авиация несла огромные потери. Это было вызвано отсутствием истребителей прикрытия и тем, что дальние бомбардировщики выполняли роль фронтовой авиации, летали на малых высотах, удобных для вражеских истребителей. Позднее использовать тяжёлые бомбардировщики непосредственно на поле боя запретили.
Второй и третий дни войны начались также с бесконечной вереницы боевых вылетов. Запомнился необычный случай. Над аэродромом появился немецкий бомбардировщик Ю-88. “Юнкерс” летел на бреющем, поливая аэродром огнём своих пулемётов. Наши зенитки не могли стрелять — очень низко летел немец. Но вдруг, перебивая ровную немецкую очередь, длинно заработал наш крупнокалиберный пулемёт. Немецкий самолёт задымил и вскоре упал за лесом. Стало известно — “Юнкерс” сбил с земли пулемётной очередью с турельной установки капитан Гастелло. Экипаж этого “Юнкерса” был взят в плен, а снимок сбитого самолёта напечатан в газете “Правда” за 3 июля 1941 года.
На третий день войны 207-й полк вылетел на очередное боевое задание в полном составе. Он бомбил наступающие войска противника в районе Пружаны-Кобрин. Полк точно отбомбился, но потерял десять самолётов. Самолёт капитана Гастелло был тоже подбит, тяжело ранен штурман. Гастелло дотянул до аэродрома и с ходу посадил подбитую машину.
На четвёртый день войны самолёт отца ремонтировался, но капитан Гастелло летал на другом самолёте, бомбил Виленский аэродром противника. Было уничтожено до сорока немецких самолётов на земле.
И вот пятый день войны. 26 июня. Семьи лётчиков эвакуировались с аэродрома. Мы уезжали, не зная, что, возможно, в эти мгновения отец уходил из жизни…
Похоже, мать что-то предчувствовала, безудержно плакала, комкая насквозь промокший носовой платок. Слёзы, перемешанные с дорожной пылью, накладывали на её лицо неровный серый, печальный след…
В этот день экипаж под командованием капитана Николая Гастелло в составе лейтенанта А. А. Бурденюка, лейтенанта Г. Н. Скоробогатого и старшего сержанта А. А. Калинина на самолёте ДБ-3ф вылетел для нанесения бомбового удара по немецкой механизированной колонне на дороге Молодечно —Радошковичи в составе звена из двух тяжелых бомбардировщиков. Вторым самолётом управлял старший лейтенант Фёдор Воробьёв, в качестве штурмана с ним летел лейтенант Анатолий Рыбас (имена ещё двух членов экипажа Воробьёва не сохранились). Во время атаки скопления немецкой техники самолёт Гастелло был подбит. Согласно рапортам Воробьёва и Рыбаса, горящий самолёт Гастелло совершил таран механизированной колонны вражеской техники. Ночью крестьяне из близлежащей деревни Декшняны неподалеку от шоссе нашли сбитый самолет, извлекли из него трупы лётчиков и, обернув тела в парашюты, похоронили их рядом с местом падения бомбардировщика.
«На рассвете 6 июля на разных участках фронта лётчики собрались у репродукторов. Говорила московская радиостанция, диктор по голосу был старым знакомым — сразу повеяло домом, Москвой. Передавалась сводка Информбюро. Диктор прочёл краткое сообщение о героическом подвиге капитана Гастелло. Сотни людей — на разных участках фронта — повторили это имя…
Ещё задолго до войны, когда он вместе с отцом работал на одном из московских заводов, о нём говорили: «Куда ни поставь, всюду — пример». Это был человек, упорно воспитывающий себя на трудностях, человек, копивший силы на большое дело. Чувствовалось, Николай Гастелло — стоящий человек.
Когда он стал военным лётчиком, это сразу же подтвердилось. Он не был знаменит, но быстро шёл к известности. В 1939 году он бомбил белофинские военные заводы, мосты и доты, в Бессарабии выбрасывал наши парашютные десанты, чтобы удержать румынских бояр от грабежа страны. С первого же дня Великой Отечественной войны капитан Гастелло во главе своей эскадрильи громил фашистские танковые колонны, разносил в пух и прах военные объекты, в щепу ломал мосты. О капитане Гастелло уже шла слава в лётных частях. Люди воздуха быстро узнают друг друга.
Последний подвиг капитана Гастелло не забудется никогда. Во главе своей эскадрильи капитан Гастелло сражался в воздухе. Далеко внизу, на земле, тоже шёл бой. Моторизованные части противника прорывались на советскую землю. Огонь нашей артиллерии и авиация сдерживали и останавливали их движение. Ведя свой бой, Гастелло не упускал из виду и бой наземный.
Чёрные пятна танковых скоплений, сгрудившиеся бензиновые цистерны говорили о заминке в боевых действиях врага. И бесстрашный Гастелло продолжал своё дело в воздухе. Но вот снаряд вражеской зенитки разбивает бензиновый бак его самолёта.
Машина в огне. Выхода нет.
Что же, так и закончить на этом свой путь? Скользнуть, пока не поздно, на парашюте и, оказавшись на территории, занятой врагом, сдаться в постыдный плен?
Нет, это не выход.
И капитан Гастелло не отстёгивает наплечных ремней, не оставляет пылающей машины. Вниз, к земле, к сгрудившимся цистернам противника мчит он огненный комок своего самолёта. Огонь уже возле лётчика. Но земля близка. Глаза Гастелло, мучимые огнём, ещё видят, опалённые руки тверды. Умирающий самолёт ещё слушается руки умирающего пилота.
Так вот закончится сейчас жизнь — не аварией, не пленом — подвигом!
Машина Гастелло врезается в «толпу» цистерн и машин — и оглушительный взрыв долгими раскатами сотрясает воздух сражения: взрываются вражеские цистерны.
Мы помним имя героя — капитан Николай Францевич Гастелло. Его семья потеряла сына и мужа, Родина приобрела героя.
В памяти навсегда останется подвиг человека, рассчитавшего свою смерть как бесстрашный удар по врагу», — писали в своем очерке «Капитан Гастелло» в газете «Правда» от 10 июля 1941 года корреспонденты П. Павленко и П. Крылов.
25 июля 1941 года командиром 207-го ДБАП капитаном Лобановым и полковым комиссаром Кузнецовым Н.Ф. Гастелло был представлен к званию Героя Советского Союза. В наградном листе сказано: «…26 июня капитан Гастелло с экипажем: Бурденюк, Скоробогатый и Калинин — повёл звено ДБ-3 бомбить зарвавшихся фашистов. По дороге Молодечно — Радошковичи у Радошковичи показалась вереница танков противника. Звено Гастелло, сбросив бомбы на груду скопившихся на заправку горючим танков и расстреливая из пулемёта экипажи фашистских машин, стало уходить от цели. В это время фашистский снаряд догнал машину капитана Гастелло. Получив прямое попадание, объятый пламенем, самолёт не мог уйти на свою базу, но в этот тяжёлый момент капитан Гастелло и его мужественный экипаж были заняты мыслью не допустить врага на родную землю.
По наблюдению старшего лейтенанта Воробьёва и лейтенанта Рыбаса, они видели, как капитан Гастелло развернулся на горящем самолёте и повёл его в самую гущу танков.
Столб огня объял пламенем танки и фашистские экипажи. Такой дорогой ценой заплатили немецкие фашисты за смерть лётчика капитана Гастелло и смерть героического экипажа…». Уже на следующий день после представления капитану Гастелло Николаю Францевичу было присвоено звание Героя Советского Союза (посмертно). Приказом министра обороны СССР капитан Гастелло Н. Ф. навечно зачислен в списки одного из авиационных полков.
В 1951 году в канун десятилетия знаменитого «огненного тарана» для последующего торжественного захоронения была произведена эксгумация останков из предполагаемой могилы Гастелло. Его вещей в могиле не оказалось, но были найдены личные вещи сослуживцев Гастелло — командира 1-й эскадрильи 207-го ДБАП капитана Александра Спиридоновича Маслова и стрелка-радиста Григория Васильевича Реутова. Экипаж Маслова считался пропавшим без вести в тот же день, в который Гастелло совершил свой подвиг. Руководивший перезахоронением подполковник Котельников с санкции партийных органов перезахоронил экипаж Маслова на кладбище Радошковичей. Данные об эксгумации предполагаемой могилы Гастелло не были обнародованы вплоть до «перестройки», когда они попали в руки нечистоплотных журналистов, рьяно взявшихся за выполнение директивы по дискредитации советского прошлого. Все наиболее известные Герои Великой Отечественной войны подверглись «повторной казни», с них в буквальном смысле слова сдирали кожу, выворачивали наизнанку и создавали альтернативные версии, не только «доказывая» отсутствие их подвигов, но и вменяя им криминал. Все это должно было сформировать у нового поколения россиян устойчивое отвращение к своему прошлому. Не избежал этой участи вслед за Зоей Космодемьянской, Александром Матросовым, героями-панфиловцами и Николай Гастелло.
В 1990-е годы в СМИ появилась «альтернативная» версия событий у деревни Декшняны (её автором стал майор в отставке Эдуард Харитонов). Были обнародованы данные об эксгумации предполагаемой могилы Гастелло 1951 года. В связи с тем, что там были обнаружены останки экипажа Маслова, было выдвинуто предположение, что именно Маслов является автором приписываемого Гастелло «огненного тарана». Указом президента Ельцина № 636 «За мужество и героизм, проявленные в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками» весь экипаж Маслова был посмертно награжден званием Героя России. Но при этом о таране — ни слова… И тем ни менее самим фактом награждения как бы косвенно признавалось, что Николай Гастелло тарана не совершал и героем не был.
Но ведь главным и неопровержимым свидетельством подвига Гастелло являются показания Воробьёва и Рыбаса. Однако они тут же были поставлены под сомнение на том основании, что «сам таран самолётом Гастелло улетавшие от места боя лётчики могли не видеть, связав падение бомбардировщика Гастелло и столб дыма, поднимавшийся возле дороги». Кроме того, появились сообщения, что обломки подлинного самолёта Гастелло находились недалеко от места гибели Маслова, в Мацковском болоте близ села Мацки. Самолёт около Мацки упал, согласно показаниям местных жителей, 26 июня 1941 года. Ими был найден обгоревший труп, а также медальон с инициалами А.А.К. и «бирка от двигателя М-87Б с серийным № 87844», идентифицируемая как часть самолёта Н.Ф. Гастелло. Согласно свидетельским показаниям местных жителей села Мацки, один человек из предполагаемого подлинного самолёта Гастелло выбросился с парашютом с крыла падающего самолёта и был захвачен немцами. Это дало сторонникам альтернативной версии повод утверждать, что Гастелло бросил гибнущий борт и экипаж ради собственного спасения. При этом совершенно неясно, откуда появилась эта информация, ведь в рапорте Воробьёва и Рыбаса этот момент не отражён, а жители села Мацки были уже на оккупированной территории.
На самом деле вся эта «альтернативная возня» не стоит и выеденного яйца, поскольку героическая гибель Гастелло была отражена в рапортах Воробьёва и Рыбаса, в то время как свидетельств крушения самолёта Маслова не было, он считался «пропавшим без вести». Обнаруженные обломки самолета Маслова и останки его экипажа на расстоянии 170 — 180 метров от шоссе как раз и свидетельствуют о том, что его самолёт таран не совершал, а врезался в землю на «бреющем» полёте. Но раз Ельцин присвоил звания Героев экипажу Маслова, значит тем самым наличие тарана признается. А кто его в таком случае мог совершить? Только Николай Гастелло, отсутствие останков которого и свидетельствует о том, что он действительно совершил «огненный таран», а в результате взрыва колонны с горючим и боеприпасами ни самолёт, ни останки его экипажа не сохранились.
Вспоминая минувшие бои, Герой Советского Союза Ф. Орлов писал: «Образ Николая Гастелло был для меня в каждом боевом полете как бы ведущим летчиком. И чем труднее складывалась боевая обстановка, тем настойчивее сверлила мозг лихорадочная мысль: “Держись, Орлов, держись и знай: надо пробиться во что бы то ни стало. Николай Гастелло обязательно пробился бы и достиг цели, на которую ты идешь. И ты пойдешь на цель, как шел бы он”. Эта мысль придавала мне силы, удесятеряла волю, и я выполнял задание».
«Огненный таран» Гастелло стал одним из самых известных примеров героизма в истории Великой Отечественной войны, а фамилия Гастелло — нарицательной. «Гастелловцами» стали называть лётчиков, совершивших «огненный таран». Всего за период Великой Отечественной войны было совершено 595 «классических» воздушных таранов (самолётом самолёта), 506 таранов самолётом наземной цели, 16 морских таранов (в это число могут входить и тараны морскими лётчиками надводных и береговых целей противника) и 160 танковых таранов. Нужно отметить, что в источниках имеются определённые разночтения по поводу количества таранных атак. Например, в статье «Побратимы Николая Гастелло» говорится о 600 воздушных таранах. Генерал-майор авиации А. Д. Зайцев в своей книге «Оружие сильных духом» оценивает количество воздушных таранов в более чем 620. При этом историки авиации пишут: «в документах противника отмечено [ещё] более двадцати таранов, совершённых советскими лётчиками, которые до сих пор неидентифицированы». Нет единства и в оценке количества собственно «огненных таранов». Например, Юрий Иванов, в своей работе «Камикадзе: пилоты-смертники» оценивает число таких таранов, совершённых советскими летчиками в 1941—1945 гг. величиной «около 350». Следует также отметить, что ряд советских пилотов таранили врага не один раз: 34 лётчика применяли воздушный таран дважды, четверо — Леонид Борисов, Владимир Матвеев, Николай Терёхин, Алексей Хлобыстов — трижды, а Борис Ковзан — четырежды.
Такой же подвиг совершили четыре женщины. Это Екатерина Зеленко, сбившая тараном фашистский самолет-разведчик и удостоенная звания Героя Советского Союза, а также Любовь Ольховская, Лидия Егорова и Александра Полякова, посмертно награжденные орденами Красной Звезды.
Но списку героев, которые таранили врага, положено начало еще в предвоенные годы. Во время сражения с белофиннами таранили наземные цели К.Н. Орлов, И.Д. Борисов, А. Марков, удостоенные в 1940 году звания Героя Советского Союза. В боях на Халхин-Голе отличился батальонный комиссар Михаил Ююкин, направивший свой горящий бомбардировщик на склад боеприпасов – он, кстати, был сослуживцем и наставником Николая Гастелло…
Огненные пилоты… Их яркий образ поднимал людей на борьбу с вторгшимися иноземными захватчиками. Поэтому в годы «перестройки» и появились сообщения, очерняющие героический подвиг советского народа в войне. Не обошли стороной эти вымыслы и Николая Францевича Гастелло. Переписать историю, поставить под сомнение всё, что связано с освободительной миссией советского солдата, – все эти попытки заказных «историков» провалились. Народ помнит своих героев и отдает им дань уважения и благодарности.
Андрей Ведяев