Он был наполовину русским, наполовину немцем. В японской тюрьме в ожидании смертной казни Рихард Зорге написал: «Я, может быть, слишком русский, я русский до мозга костей!..» Мать Рихарда Зорге была из семьи железнодорожного рабочего. Нине Семёновне Кобелевой было всего 22 года, когда умерли её родители, оставив на попечение Нины шестерых братьев и сестер, которых нужно было кормить. В это время к ней и посватался сорокалетний немецкий техник Альфред Зорге, занимавшийся нефтедобычей в фирме Нобеля на Бакинских промыслах. Красивый, видный вдовец с роскошной бородой. После недолгих раздумий Нина Семеновна согласилась выйти за него замуж. А 4 октября 1895 года в посёлке Сабунчи Бакинской губернии у четы Зорге родился пятый ребенок – Рихард.
До четырех лет он не знал немецкого языка – говорил только по-русски. Когда ему было три года, семья переехала в Германию. Адольф Зорге купил небольшой дом в Вильмерсдорфе, западном пригороде Берлина. Сыновей он воспитывал в истинно немецком духе: «Deutschland über alles!»
«Отец был националистом и империалистом, – скажет Рихард позже, – он всю жизнь прожил под впечатлением, полученным в юношеские годы, когда в результате войны 1870—1871 гг. была создана Германская империя, он только и знал, что беспокоился о своей собственности за границей и о своем общественном положении».
Но его младший сын мало интересовался капиталами отца и ценами акций на бирже, как положено добропорядочному буржуа. Дело в том, что двоюродный дед Рихарда — Фридрих Адольф Зорге (1826—1906) — был одним из руководителей Первого Интернационала, секретарём Карла Маркса. В своей краткой автобиографии в 1927 году Рихард Зорге писал: «Семья моего отца является семьей потомственных интеллигентов и в то же время семьей со старыми революционными традициями. И мой родной дед, и оба моих двоюродных деда, в особенности Фридрих Адольф Зорге, были активными революционерами накануне, во время и после революции 1848 года».
В октябре 1914 года, не окончив реального училища, Рихард Зорге добровольцем вступил в немецкую армию, участвовал в боях Первой мировой войны. «В школу я так и не вернулся, выпускные экзамены не сдавал и сразу добровольцем пошел в армию. Что толкнуло меня на это? Горячее желание начать новую жизнь, покончить со школярством, стремление освободиться от жизни, которая 18-летнему юноше казалась абсолютно бессмысленной. Имело значение и общее возбуждение, вызванное войной. О своем решении я не сказал никому – ни товарищам, ни матери, ни другим родственникам», — пишет о событиях 1914 года Зорге.
После шестинедельного обучения воинская часть Зорге была отправлена на фронт, в Бельгию. Боевое крещение Рихарда произошло в районе реки Изер. Вскоре немецкие войска подошли к Парижу. Русская армия, толком не подготовившись, ради спасения союзников вторгается в Восточную Пруссию. И гибнет во главе с генералом Самсоновым, который застрелился, предпочтя смерть позору. Именно это и спасло Париж, став главной причиной так называемого «чуда на Марне».
Не взяв столицу Франции, германские войска потерпели поражение и вынуждены были поспешно отступить. Началась позиционная война. Зорге с товарищами роет окопы в районе реки Изер, что оказалось нелегким делом, так как вся местность находится ниже уровня моря. Но уже 24 октября 1914 года немецкие войска перешли в атаку по всей линии Изера и прорвали линию обороны бельгийцев, французов и англичан.
Бельгийцы открывают шлюзы. Мутные воды устремляются на германскую армию. Рихард Зорге барахтается в воде, захлебывается в черной жидкой грязи. Тонут солдаты, тонут орудия и минометы. А ночью союзники атакуют ошеломленных наводнением немцев. Десять дней ада. Десять дней атак и контратак. Горы трупов. В окопе, в грязи лежит солдат Рихард Зорге.
«Это кровопролитное сражение внесло в мою душу и в души моих фронтовых товарищей первое, и притом наиболее глубокое чувство беспокойства. Вначале я был полон желания принять участие в боевых делах, мечтал о приключениях. Теперь же наступил период молчания и отрезвления…Я стал перебирать в памяти все, что знал из истории, и глубоко задумался. Я обратил внимание на то, что участвую в одной из бесчисленных войн, вспыхивавших в Европе, на поле боя, имеющем историю в несколько сот, нет, несколько тысяч лет! Я подумал о том, насколько бессмысленными были войны, вот так неоднократно повторявшиеся одна за другой. Сколько раз до меня немецкие солдаты, намереваясь вторгнуться во Францию, воевали здесь, в Бельгии! Сколько раз и войска Франции и других государств подходили сюда, чтобы ворваться в Германию! Знают ли люди, во имя чего велись в прошлом эти войны? Я задумался: каковы же скрытые побудительные мотивы, приведшие к этой новой агрессивной войне? Кто опять захотел владеть этим районом, рудниками, заводами? Кто ценой человеческих жизней стремится достичь вот этих своих целей? Никто из моих фронтовых товарищей не хотел ни присоединить, ни захватить себе это. И никто из них не знал о подлинных целях войны и, конечно же, не понимал вытекающего из них всего смысла этой бойни».
В одном из этих боев под Ипром Рихард Зорге получил первое серьезное ранение – в правое плечо. Во время лечения в берлинском лазарете сдал экзамен на аттестат зрелости и поступил в Берлинский университет. Получив звание ефрейтора, был направлен на восточный фронт в Галицию для поддержки австро-венгерских войск в боях против русской армии. Однако не прошло и трёх недель, как он получил осколочное ранение. После внезапного обстрела его батареи русской тяжелой артиллерией Зорге едва не погиб. Из всего расчета уцелел только он. Два осколка перебили плечевую кость, один угодил в колено. Очнулся в полевом лазарете… Был произведен в унтер-офицеры 43-го резервного полка полевой артиллерии и награждён Железным крестом II степени.
В 1916 году после госпиталя Рихард вернулся в 43-й полк полевой артиллерии, который участвовал в боевых операциях под стенами крепости Верден. В апреле 1917 года был очень тяжело ранен разрывом снаряда (один осколок попал по пальцам руки, ещё два осколка — по ногам) и трое суток провисел на колючей проволоке. В лазарете Кёнигсберга был прооперирован, в результате чего одна нога стала короче на несколько сантиметров. В январе 1918 года комиссован (уволен с военной службы по инвалидности).
Впечатление от войны привело к глубокому духовному перелому, в результате которого Зорге в госпитале сблизился с левыми социалистами и принял учение Маркса: «Мировая война… оказала глубочайшее влияние на всю мою жизнь, — писал он. — Думаю, что какое бы влияние я ни испытал со стороны других различных факторов, только из-за этой войны я стал коммунистом». Идеи большевиков о немеделнном окончании войны привлекают молодого солдата. Он узнает о революции в России.
В 1917 году Рихард Зорге получил аттестат о среднем образовании, затем, в 1918 году, — диплом императорского университета имени Фридриха Вильгельма в Берлине. После демобилизации поступил на факультет общественных наук Кильского университета. Когда в Гамбурге открылся университет, Зорге записался туда как соискатель учёной степени на факультет государства и права, с отличием выдержал экзамен и получил учёную степень доктора государства и права (в августе 1919 года получил степень по экономике в университете Гамбурга).
В ноябре 1918 года в Киле, куда он переехал из Берлина, Зорге участвовал в матросском бунте. Был членом Кильского совета рабочих и матросов, который вооружил население. Пытаясь помочь революции в Берлине Зорге едва не погиб. Отсюда он перебрался в Гамбург, где начинает заниматься журналистикой. Здесь, в одном из пионерских отрядов, произошла его встреча с будущим лидером КПГ Эрнстом Тельманом. В 1917—1919 годах Зорге член Независимой социал-демократической партии. 15 октября 1919 года он официально оформил свое вступление в Коммунистическую партию Германии, получил партбилет № 086781. Сейчас этот партбилет выставлен в Центральном музее Вооруженных Сил СССР.
С ноября 1920 по 1921 год Зорге редактировал партийную газету в Золингене. Был научным сотрудником Франкфуртского института социальных исследований, более известного как «Франкфуртская школа».
Вскоре после запрета деятельности германской компартии в 1924 году Зорге с одобрения руководства и по приглашению исполкома Коминтерна приехал в Москву. В марте 1925 года Хамовнический районный комитет ВКП(б) принимает Зорге в коммунистическую партию Советского Союза. Получив советское гражданство Рихард Зорге работает в аппарате Коминтерна референтом информационного отдела, политическим и учёным секретарём организационного отдела Института марксизма-ленинизма при ЦК ВКП(б). В 1929 году состоялась его командировка в Англию, где он был задержан английской полицией. Предположительно целью приезда Зорге в Англию была встреча с одним из старших офицеров британской разведывательной организации MI6 и получение от него ценной военной информации. Кристина Герлах, первая жена Зорге, много лет спустя вспоминала, что Рихард встречался тогда с каким-то очень важным агентом. В 1966 году, в ходе расследования советского проникновения в британские разведывательные органы, её даже просили опознать этого человека.
В Москве Зорге познакомился с Екатериной Александровной Максимовой, выпускницей ленинградского института сценического искусства и преподавательницей русского языка, которая вскоре стала его женой.
С ноября 1929 года Зорге перешёл на работу в Разведупр РККА. Его руководителем в разведке стал Ян Карлович Берзин. Зорге направляют в Китай, где он по поддельным документам работает иностранным корреспондентом в Шанхае. Под прикрытием изучения аграрного положения в стране он становится вхож в дома высокопоставленных китайских чиновников, которые, в лице чанкайшистов, были не прочь поддержать Германию. Зорге присутствует на испытаниях новейшей германской военной техники, наблюдает, как бороздят небо будущие фашистские асы. На территории Китая прошли переподготовку более 3 млн. солдат Третьего рейха, а чанкайшисты перенимали военный опыт у немцев.
Большую помощь Рихарду Зорге оказывала в Китае легендарная американская журналистка, коммунистка и разведчица Агнесс Смелди. Слежка за ней велась круглосуточно. Рихард считал, что любовные свидания — лучшее прикрытие для них двоих. А любимым лозунгом Агнесс был: «Любовники всех стран, соединяйтесь!». Смелди вводила Рихарда в круг нужных людей и передавала ему получаемую от министра финансов Китая информацию. Она же познакомила Зорге с его будущим помощником и другом — японским журналистом Одзаки Ходзуми.
Зорге познакомился и с самим генералиссимусом Чан Кайши. Будучи страстным автолюбителем, Рихард записался в элитный клуб, который посещали такие же заядлые автомобилисты, но только люди высшего круга. Одним из его членов был Чан Кайши. Участвуя в автогонках, Рихард на пределе возможностей обогнал машину Чан Кайши. После этого они были представлены друг другу, и Зорге стал вхож в загородные резиденции генералиссимуса. Он побывал в Нанкине, Кантоне и Пекине, в северном и северо-восточном районах страны, во Внутренней Монголии. При этом Рихард Зорге всегда руководствовался принципом: «Сначала надо видеть необходимость, сущность явлений, видеть людей, а уж только потом выносить свое суждение». И такое время настало – в Москву он отправил свой первый подробный отчет о положении дел в стране.
С вторжением японских войск в Манчжурию коренным образом изменилось соотношение сил на азиатском континенте. Япония сделала серьезную заявку на статус азиатской супердержавы. Поэтому интересы советских разведчиков переключаются на Страну Восходящего солнца. Глава разведуправления Я.К. Берзин отзывает Зорге из Китая и в 1933 году дает ему новое задание — установить, есть ли принципиальная возможность организации советской резидентуры в Японии. До этого ни одному советскому разведчику закрепиться здесь не удавалось.
Сначала Зорге отказывается, так как считает, что с его европейской внешностью ему не удастся ускользнуть от взоров подозрительных японцев. Однако опытнейший Берзин рассчитал, что именно Зорге как никто другой подходит для выполнения этого рискованнейшего задания, что от него требуется только превратить свой недостаток в достоинство и ни в коем случае не скрывать того, что он немец. К тому же профессия журналиста позволяет ему, не вызывая особого подозрения, проявлять интерес к тому, что для других закрыто. Кроме того, Зорге — доктор общественно-политических наук, и ни один из секретных сотрудников советской разведки не может сравниться с ним в доскональном знании экономических проблем. Теперь Зорге требуется вернуться в Германию и установить деловые отношения с редакциями тех газет, которые он намерен представлять в Токио.
В Японию Зорге прибыл 6 сентября 1933 года в качестве корреспондента влиятельных немецких газет «Бёрзен курьер» (газеты немецких финансистов) и «Франкфуртер цайтунг», солидного журнала «Цайтшрифт фюр геополитик», а также голландской биржевой газеты «Алхемеен ханделеблад». Перед этим он посетил США, где как немецкий корреспондент сумел получить от японского посольства рекомендательное письмо в министерство иностранных дел Японии.
Зорге писал свои материалы о Японии на очень высоком уровне, что быстро стало заметным фактом в небольшой германской колонии в этой стране. Для этого Рихард изучил массу материалов по истории Японии, ее экономике и культуре. «Уровень моих познаний, необходимых для работы в Японии, — писал позднее Зорге, – был нисколько не ниже того, что давали германские университеты. Я разбирался в экономике, истории, политике европейских стран. Еще будучи в Китае, я взялся за написание нескольких статей о Японии, с тем чтобы составить о ней общее представление… Все это приводило к следующему естественному выводу: необходимо постоянно глубоко анализировать, изучать проблемы Японии. Окажись я не способен точно анализировать обстановку, я потерял бы всякое уважение своих японских помощников. Без должного авторитета и достаточной эрудиции я не смог бы занимать столь прочное положение в германском посольстве. Именно по этим причинам, приехав в Японию, я занялся доскональным изучением японских проблем…. Я вникал в подробности правления императрицы Дзингу, набегов японских пиратов, изучал эпоху сёгуна Хидэёси… Освоение проблем Древней Японии помогло разобраться в экономических и политических проблемах современной Японии». Его увлекала наука. Его увлекла Япония. В самый короткий срок Рихард Зорге стал ведущим экспертом и специалистом по японским делам. «Если бы мне довелось жить в условиях мирного общества и в мирном политическом окружении, то я бы, по всей вероятности, стал ученым. По крайней мере, я знаю определенно – профессию разведчика я не избрал бы», — писал Зорге.
Постепенно Зорге начинает создавать агентурную сеть. В его группу входит радист Бруно Вендт (псевдоним Бернгард), член КПГ, окончивший в Москве курсы радистов; гражданин Югославии, корреспондент французского журнала «Ви» Бранко Вукелич, завербованный советской разведкой в Париже, и художник-японец Иотоку Мияги, долгое время проживший в США, вступивший там в коммунистическую партию и вернувшийся в Японию по настоянию русских агентов. Позже Зорге подключает к работе японского журналиста Ходзуми Одзаки, ставшего одним из важнейших источников информации для «Рамзая» (агентурный псевдоним самого Зорге).
«Бёрзен курьер» читали и в германском посольстве в Токио. Благодаря своим статьям Зорге вошел в доверие к послу Германии в Японии фон Дирксену. Посла поразила эрудиция журналиста, его осведомленность по всем вопросам, умение заглядывать вперед, обобщать и делать выводы. Он начинает советоваться с Зорге, затем просит постоянных консультаций.
Таким образом советский разведчик получает возможность влиять на информацию, которую отправляли в Берлин, и получает доступ к материалам, приходящим из Берлина. Зорге заводит дружбу с подполковником Ойгеном Оттом, «стажером германской армии в японских войсках». Чтобы завоевать доверие Отта, Зорге, прекрасно разбирающийся в сложившейся на Дальнем Востоке ситуации, снабжает его информацией о вооруженных силах и военной промышленности Японии. В результате докладные записки Отта приобретают несвойственную им ранее аналитическую глубину и производят хорошее впечатление на берлинское начальство. Зорге становится желанным гостем в доме Отта, который в прямом смысле стал «находкой для шпиона» из-за своей особенности обсуждать с друзьями дела служебного характера. Зорге же был благодарным слушателем и компетентным советчиком.
В 1935 году Зорге по вызову начальства кружным путем через Нью-Йорк добирается до Москвы и получает от нового начальника Разведупра Урицкого очередное задание — выяснить, способна ли Япония по своим материальным и людским ресурсам напасть на СССР. Тогда же было решено заменить радиста. Новым радистом Зорге стал Макс Клаузен, знакомый Рихарда еще по Шанхаю.
Примечательно, что шифр, используемый Клаузеном, не удается расшифровать ни японским, ни западным дешифровщикам. В качестве ключа Зорге со свойственным ему остроумием решил применять статистические ежегодники рейха, позволяющие варьировать шифр до бесконечности. Кроме того, информация по конспиративным каналам передается в Центр на микропленках. Особо важные снимки, например, военных объектов или образцов вооружения, с помощью специальной аппаратуры уменьшали до размеров точки, которую специальным составом приклеивали в конце строки письма самого обычного содержания.
Операция «Просо» обходилась советской разведке всего в 40 тыс. долларов, сумму весьма незначительную для группы Зорге, состоящей из 25 человек, действующей в таком дорогом городе как Токио. Все они жили преимущественно на доходы от своей легальной деятельности. Это относится, прежде всего, к Клаузену и Мияги, гравюры которого пользовались постоянным спросом. Вукелич зарабатывал не только как фотограф, но и как токийский представитель французского телеграфного агентства Гавас. Это открывало перед ним двери многих закрытых учреждений.
В феврале 1936 года политическая ситуация в Японии резко обострилась в результате неудавшегося военного переворота, устроенного группой офицеров с целью смещения правительства адмирала Окады. Зорге, пытаясь по своим каналам выяснить подоплеку и последствия этого неудавшегося заговора, приходит к выводу, что факт вооруженного выступления Японии против СССР будет зависеть от того, какая из группировок придет к власти. Этот аналитический материал советский резидент направляет не только в Москву, но и в Берлин стараниями Отта, уже привыкшего к помощи Зорге. Как и следовало ожидать, доклад Зорге получает в канцелярии рейха высокую оценку.
Когда военный атташе Ойген Отт стал германским послом в Японии, Зорге тут же получил место пресс-секретаря посольства и стал его ближайшим доверенным лицом. Кроме того, Рихард Зорге становится сначала кандидатом, а потом и членом НСДАП. Доверие к нему со стороны посла Отта и в германских спецслужбах в Берлине (СД и гестапо) полное.
Самым сложным в жизни разведчика стал 1938 год. Его пытаются отозвать в Советский Союз, но он отказывается и становится невозвращенцем. При этом Зорге продолжает работать на Москву.
По данным японских секретных служб, Зорге поддерживал связи с 52 женщинами. Конечно, не только для сбора информации, но не без этого. Обаятельный, остроумный, симпатичный Рихард был неравнодушен к женщинам и умел подобрать ключ к их сердцам. Благодаря необычайному дару красноречия, ему без труда удавалось затащить в постель любую, даже самую неприступную даму. Достоверно известно, что у Зорге был роман с женой Ойгена Отта фрау Хельмой. Из-за этой любовной истории советский разведчик едва не утратил наиболее ценный источник информации — посол стал подозревать супругу в измене. Были чреваты разоблачением и другие амурные похождения Рихарда. Например, его увлечение пианисткой Этой Харих-Шнайдер или немецкой коммерсанткой Анитой Мор.
Но лишь две женщины сыграли значимую роль в жизни Зорге. Это его супруга Екатерина Максимова, на которой он женился в Москве еще накануне отъезда в Китай, и жительница Токио японка Ханако Исии, ставшая, по сути, гражданской женой разведчика. Однако вплоть до самого ареста Зорге с аккуратным постоянством писал письма Кате, полные непреходящей любви к ней…
Рихард был искателем приключений. В архивах милицейских протоколов Токио до сих пор хранятся многочисленные записи о выходках Зорге в нетрезвом состоянии. Пребывая в чужой стране, он мог глубокой ночью, вдрызг пьяный, оседлать мотоцикл и на сумасшедшей скорости помчаться на очередное свидание. Впрочем, подобная бесшабашность не была помехой в работе. Даже в пьяных компаниях разведчик не давал раскрыть себя. Агент адмирала Канариса Ивар Лисснер, уполномоченный проверить Зорге, как-то подложил ему газету на русском языке. Рихард, выпивший больше пятнадцати порций виски, громко захохотав, ответил, что на этом наречии ничего не понимает.
В мае 1938 года после шумной вечеринки в отеле «Империал» — излюбленном месте встречи всех иностранцев в Токио – Зорге, будучи в изрядном подпитии, сел на свой мотоцикл «Цундап», нажал на газ и, не вписавшись в поворот, попал в аварию. Удар в глухую стену был очень сильным. Рихард здорово покалечился, получил сотрясение мозга, лишился зубов и с тех пор носил вставную челюсть. При этом только чудо спасло от раскрытия всю резидентуру. Он позволил себе потерять сознание только после того, как передал Максу Клаузену (радист-шифровальщик группы) секретные бумаги и доллары, бывшие при нём. Клаузен приехал на место аварии по вызову Зорге, переданному через знакомых, не посвящённых в тайную деятельность обоих. Клаузен также успел изъять из дома Рихарда Зорге компрометирующие документы до того, как сотрудники германского посольства опечатали его бумаги.
В середине июня 1938 года происходит событие, едва не приведшее к провалу всей системы советской разведки. В тот день границу Маньчжурии переходит начальник управления НКВД по Дальнему Востоку комиссар госбезопасности 3-го ранга Генрих Люшков. По воле случая в это же время границу намеревается пересечь корреспондент «Ангрифа» — одной из наиболее известных нацистских газет — Ивар Лисснер. Японские пограничники просят его перевести показания Люшкова. В ходе допроса выясняется, что Люшков спасается от начатой Лаврентием Берией чистки аппарата НКВД, жертвами которой уже стали Берзин и Урицкий. Из Токио за ним присылают самолет и помещают в одно из тщательно охраняемых зданий военного министерства. Он сообщает настолько ценные сведения, что новый германский военный атташе подполковник Шолл, которого японский генеральный штаб регулярно снабжает всей необходимой информацией, даже предлагает Канарису прислать в Токио одного из своих сотрудников. Разумеется, Зорге узнает об этом одним из первых, причем от самого Шолла, который доверяет Зорге так же, как и посол Отт.
Для немцев и японцев показания Люшкова не имеют цены. Его сведения о частях дальневосточной армии отличаются точностью и компетентностью. В надежде заслужить доверие новых хозяев он рассказывает все, что знает. Еще никогда Японии и Германии не удавалось столь близко подойти к святая святых советской разведки. Через подполковника Шолла Зорге удается получить и переснять стостраничный меморандум, составленный на основе показаний генерала Люшкова. Курьер Зорге переправляет микропленки в Москву. Это позволило советскому командованию в счтанные дни заменить все кодовые таблицы, по которым осуществлялась шифрованная связь, и тем самым предотвратить возможность утечки секретной информации.
В середине 1938 года Зорге удается подобраться и к новому главе японского правительства принцу Коноэ. Его секретарем становится Одзаки Усиба, бывший одноклассник принца и… лучший агент Зорге. Полтора года, вплоть до ухода принца в отставку, Одзаки будет информировать Москву обо всем, что делается и задумывается японскими политиками и военными. Позже Одзаки займет пост начальника исследовательского отдела в правлении Южно-Маньчжурской железной дороги. От него будут поступать сведения не только о передвижении частей Квантунской армии, но и о готовящихся диверсиях и засылке агентов.
В своей работе «Рамзай» и его помощники никогда не прибегали к насилию, шантажу, подкупу, диверсиям, террору и другим нечестным приемам. Успех деятельности группы обеспечивала новаторская технология добычи и обработки разведывательной информации, которую придумал Зорге. Схема была такова: добыть сведения, проверить и перепроверить их, проанализировать, убедиться в достоверности и уж потом сообщать в Москву. Еще в июле 1940 года, за пять месяцев до утверждения Гитлером «Плана Барбаросса» — директивы о молниеносной войне против СССР — Зорге передавал сообщения о подготовке нацистской агрессии.
Он не только ставил в известность о возможных сроках агрессии, но и точно указывал направление главного удара гитлеровцев («наиболее сильный удар будет нанесен левым флангом германской армии»). Эта информация противоречила убежденности советского Генштаба и лично Сталина, что главный удар гитлеровцев в случае войны будет нанесен правым флангом в направлении Украины. В этой же шифрограмме Зорге сообщил о том, что германский Генштаб считал «большой тактической ошибкой советских военных». Он предупреждал: «С точки зрения немецкой стороны, самая большая ошибка заключается в том, что советская линия обороны придвинута к немецкой линии и не имеет в целом большой глубины. Эта ошибка поможет разбить Красную Армию в первом же сражении».
Трагедия Зорге заключалась в том, что даже эта важнейшая стратегическая информация была сочтена в Разведуправлении «сомнительной». В ответ на все свои предупреждения Зорге получил из Москвы короткую шифровку. Текст ее не публиковался, и мы знаем о ее содержании лишь со слов Макса Клаузена, радиста группы Зорге: «Мы сомневаемся в достоверности Ваших сообщений».
Однако на то были свои причины. Они стали известны не так давно из рассекреченных Службой внешней разведки России документов. Дело в том, что Зорге получал информацию о скором нападении Германии на СССР от германского посла Отта, а также от морских и военных атташе. Но он не мог знать, что еще 15 февраля 1941 года фельдмаршал Кейтель подписал указ по дезинформации советского военного командования именно через германских атташе в нейтральных странах. Таким образом, информация, полученная Зорге, постоянно менялась.
• 6 мая: «Германский посол Отт заявил мне, что Гитлер исполнен решимости разгромить СССР. Возможность войны весьма велика. Гитлер и его штаб уверены в том, что война против Советского Союза нисколько не помешает вторжению в Англию. Решение о начале войны против СССР будет принято Гитлером либо в этом месяце, либо после вторжения в Англию».
• 21 мая: «Прибывшие сюда из Германии представители Гитлера подтверждают: война начнется в конце мая. Германия сосредоточила против СССР 9 армий, состоящих из 150 дивизий».
• 30 мая: «Берлин информировал Отт, что немецкое выступление против СССР начнётся во второй половине июня. Отт на 95 % уверен, что война начнётся».
• 1 июня: «Ожидание начала германо-советской войны около 15 июня базируется исключительно на информации, которую подполковник Шолл привёз с собой из Берлина, откуда он выехал 6 мая в Бангкок. В Бангкоке он займёт пост военного атташе».
• 15 июня: «Германский курьер сказал военному атташе, что он убеждён, что война против СССР задерживается, вероятно, до конца июня. Военный атташе не знает — будет война или нет».
• 20 июня: «Германский посол в Токио Отт сказал мне, что война между Германией и СССР неизбежна».
В 2001 году сотрудник пресс-бюро Службы внешней разведки В.Н. Карпов на «круглом столе» в газете «Красная звезда» сказал следующее:
— К. З.: Что конкретно знало высшее руководство СССР о планах Гитлера?
— Карпов: Что именно удалось вскрыть разведке? Только военные приготовления и примерные сроки нападения. Остались неизвестными цели, которые преследует Гитлер, характер предстоящей войны, направление главных ударов. Не до конца было ясно, будет ли Германия вести войну против нас в одиночку или в коалиции и с кем именно. Даже количество дивизий было установлено приближённо, тем более что танковые соединения Гитлер перебросил к границам СССР буквально за двое суток до нападения. Благодаря утечке информации распространялись слухи, которые доходили до руководства в виде донесений о том, что Германия нападет на Советский Союз 15 апреля, 1, 15, 20 мая, 15 июня… Эти дни наступали, а война не начиналась. Ведь и Рихард Зорге называл несколько сроков, которые не подтвердились.
— К. З.: Разве так? Ещё в 60-е годы опубликована телеграмма «Рамзая» с предупреждением: война начнется 22 июня… После этого и говорилось: «Зорге точно назвал дату».
— Карпов: К сожалению, это фальшивка, появившаяся в хрущёвские времена. Разведка не назвала точной даты, не сказала однозначно, что война начнётся 22 июня.
Естественно, что когда нападение гитлеровской Германии на СССР все же произошло, Зорге оказался на грани нервного срыва. Ханако Исии вспоминала: «Тогда я впервые увидела, как Зорге плакал. Я посадила его к себе на колени и стала гладить его спину. Заглянув ему в лицо, я заметила, что он плакал без слез. Мне было трудно себе представить плачущего Зорге. И когда я удивленно спросила его, в чем дело, он ответил: „У меня нет друзей и близких. Тяжело.“ Я тогда подумала, каким одиноким делает человека его работа».
Второй шанс оценить профессионализм «Рамзая» командованию выпал через пару месяцев. Зорге сообщал в Ставку, что Япония до конца 1941 года и в начале 1942 года не выступит против СССР, чем избавил Сталина от изнурительной войны на два фронта. К этому донесению Зорге уже прислушались: Ставка смогла без особого риска снять с восточных границ страны 26 свежих, хорошо обученных сибирских дивизий и перебросить их на Западный фронт, под Москву, предотвратив захват гитлеровцами нашей столицы.
Однако слишком самостоятельная манера поведения резидента, его независимый образ жизни и зачастую пренебрежение первейшими правилами конспирации постепенно приносят свои плоды. Так, Зорге практически никогда не проверяет своих агентов, и вопреки настойчивым предупреждениям Центра, забывает уничтожать секретные материалы. Зорге даже не замечает, что Клаузен хранит у себя копии всех радиограмм и, кроме того, подробно описывает в своем дневнике деятельность их группы. Чрезмерное пристрастие Зорге к женщинам и многочисленные романы, в том числе с женой Отта, не могут не настораживать чекистское руководство в Москве. Позже в полицейских протоколах нашли многочисленные записи о выходках Зорге в нетрезвом состоянии. Напившись, он обычно садился на мотоцикл и с бешеной скоростью мчался куда глаза глядят. И самое удивительное, что он даже в компании высокопоставленных сотрудников германского посольства никогда не скрывал своих симпатий к Сталину и Советскому Союзу. Все это пока сходило с рук везучему Зорге. Пока не вмешался господин Случай.
В октябре 1941 года агентами японской разведки по подозрению в принадлежности к коммунистической партии был арестован один из подчиненных Одзаки. На допросах он среди прочих знакомых шефа назвал художника Мияги, обыск у которого позволил обнаружить целый ряд компрометирующих его материалов. Арест самого Ходзуми Одзаки не заставил себя ждать. Далее последовали аресты всей группы: сначала Клаузена и Вукелича, затем самого Зорге. Это произошло 18 октября 1941 года. Однако все обстоятельства провала группы Зорге остаются невыясненными до сих пор.
При обыске домов основных членов группы документы, говорящие о шпионской деятельности, были найдены у всех, начиная с самого Зорге, что впоследствии позволило легко расшифровать все телеграммы Зорге. Японские радиопеленгаторы регулярно перехватывали выходившую в эфир радиостанцию. Но точно засечь работающий передатчик или даже приблизиться к нему достаточно близко японцам так и не удалось. Мнение о провале группы как следствие успешно работавших пеленгаторов — это не более, чем художественный вымысел. Первая радиограмма была перехвачена ещё в 1937 году. С тех пор донесения перехватывались регулярно. Однако, расшифровать ни одну из перехваченных радиограмм японцы так и не смогли до самого начала арестов членов группы Зорге. И только после того, как на первом же допросе радист Макс Клаузен выдал всё, что он знал о кодах шифрования, японцы смогли расшифровать и прочитать всю подборку перехваченных донесений за несколько лет. Эти донесения фигурировали в материалах следствия, и по ним обвиняемые давали свои пояснения.
Зорге обвинялся как агент Коминтерна в Японии. Из-за опасений Зорге, что дело его может быть передано военной полиции «Кэмпэйтай», Зорге в самом начале следствия, когда он только начал давать показания, делал упор на то обстоятельство, что он работал в Китае и Японии на Коминтерн, а вовсе не на советскую военную разведку. Зорге показал, что, находясь в Японии, он «вел коммунистическую работу», поддерживая при этом связи с сотрудниками советского посольства.
Во время следствия и на суде он неоднократно заявлял, что не признает себя виновным. «Ни один из японских законов нами нарушен не был. Я уже объяснял мотивы своих поступков. Они являются логичным следствием всей моей жизни. Вы хотите доказать, что вся моя жизнь стояла и стоит вне закона. Какого закона? Октябрьская революция указала мне путь, которым должно идти международное рабочее движение. Я тогда принял решение поддерживать мировое коммунистическое движение не только теоретически и идеологически, но и действенно, практически в нем участвовать».
16 мая 1942 года официальные обвинения были предъявлены первым 7 обвиняемым: Зорге, Одзаки, Максу Клаузену, Вукеличу, Мияги, Сайондзи и Инукаи. Остальным обвинения были предъявлены позднее. В июне 1942 года дела 18 обвиняемых были направлены в Токийский окружной уголовный суд. Приговоры основным обвиняемым были вынесены 29 сентября 1943 года. Зорге и Одзаки были приговорены к смертной казни через повешение, Вукелич и Клаузен — к пожизненному тюремному заключению, Мияги умер в тюрьме ещё до вынесения приговора. Остальные обвиняемые были приговорены к различным срокам тюремного заключения.
Гитлер, получив неопровержимые доказательства (расшифрованные радиограммы, показания Зорге) лично потребовал от японских властей выдачи Зорге и его радиста Клаузена Германии, но безуспешно.
Сразу же после ареста Зорге в России была арестована его жена, она была сослана в район Красноярска, где погибла в 1943 году.
Со слов Леопольда Треппера, в период его нахождения в лубянской тюрьме ему сообщил его сокамерник, генерал Томинага Кёдзи, что японцы предлагали Сталину обменять Зорге, на что Сталин якобы не пошёл. Однако эта информация другими источниками не подтверждается. Ориентировочно эта версия появилась в 60-х годах при Хрущёве.
Рихард Зорге находился в тюрьме в ожидании казни ещё больше года. Утром 7 ноября (этот день — официальный советский праздник — очевидно, был выбран специально) 1944 года за ним пришли… Согласно ритуалу, при казни присутствовал буддийский священник. Он должен был прочитать молитву у тюремного алтаря. Но, повернувшись к священнику, Зорге учтиво произнес: «Я благодарю вас за вашу любезность. Ваши услуги не понадобятся. Я готов». Зорге провели через тюремный двор к железобетонной камере. Он взошел на эшафот и сам надел на шею петлю. Зорге плохо владел японским языком, но последнюю фразу произнёс именно на нём, а не на русском или немецком. Сделал это, чтобы все присутствующие во время казни запомнили его слова: «Секигун (Красная Армия)! Кокусай кёсанто (Коминтерн)! Собието кёсанто (Советская компартия)!». В 10 часов 20 минут люк под Рихардом Зорге провалился. Бесстрастный медицинский протокол, составленный тюремным врачом, зафиксировал такую подробность: после того, как Зорге сняли с виселицы, сердце его билось еще 8 минут…
Рихард Зорге был похоронен во дворе тюрьмы Сугамо. В 1967 году его останки были перезахоронены американскими оккупационными властями на кладбище Тама в Токио с отданием воинских почестей. Перезахоронила Зорге на этом кладбище его японская жена Ханако Исии. Это она обнаружила и опознала останки Зорге (по следам от трёх ранений на ногах, очкам, пряжке на поясе, золотым коронкам). Урну с прахом Зорге она хранила у себя дома до 8 ноября 1950 года.
На могиле установлены две гранитные плиты. Одна — с описанием жизни Зорге, вторая — с именами и датами смерти его соратников. Могила Зорге по японским меркам занимает значительную площадь. Место захоронения содержится в идеальной чистоте. Каменные плиты ведут к могиле, на которой установлен овальный камень из базальта с надписью на немецком и японском языках: «Рихард Зорге» и даты жизни. На камне — плита из полированного чёрного мрамора с надписью на русском языке: «Герой Советского Союза Рихард Зорге», изображением медали и лавровой ветви. Ниже — надпись на японском языке, слева и справа — гранитные плиты. Перед овальным камнем на мраморной плите — урна с прахом гражданской или, как уточняют японцы, «японской» жены Рихарда Зорге Ханако Исии.
В 2004 году в Японии были обнаружены документы с описанием казни советского разведчика Рихарда Зорге и его ближайшего помощника Хоцуми Одзаки (выписки из «Регистрационной книги приведения в исполнение смертных приговоров в тюрьме Итигая и токийском изоляторе Сугамо за 1932—1945 гг.»). Фотографии четырёх листков с описанием приведения в исполнение двух смертных приговоров 7 ноября 1944 года опубликовала газета «Асахи». Их случайно разыскал в одном из букинистических магазинов Токио исследователь деятельности группы Зорге Томия Ватабэ среди старых документов штаба оккупационных войск США. Как сообщил Ватабэ, эта находка ставит точку в череде домыслов о последних минутах жизни выдающегося разведчика.
Разведывательная деятельность Рихарда Зорге нанесла большой ущерб фашистской Германии и Японии, где правительство подало в отставку, а немецкий посол был объявлен персоной non grata. Впервые за многовековую японскую историю произошло неслыханное событие — иностранец проник в самые секретные государственные тайны Страны восходящего солнца.
В 1956 году в Нью-Йорке были опубликованы мемуары Вальтера Шелленберга «Лабиринт». Бывший шеф СД, входивший в ближайшее окружение Гиммлера, оставил ценные свидетельства о многих исторических событиях. Одна глава его воспоминаний посвящена Рихарду Зорге. Шелленберг утверждал, что Зорге был двойным агентом и кроме Москвы поставлял ценные сведения германским спецслужбам. По мнению Вальтера Шелленберга, доктор Зорге, ненавидевший национал-социализм, шел собственным путем, пытаясь своей деятельностью примирить две родины — Германию и Россию.
По некоторым данным, после ареста разведчика Москва могла обменять Зорге, но не сделала этого. Один из руководителей советской разведки Павел Анатольевич Судоплатов объясняет поведение Сталина тем, что шла война, и Зорге после ареста не должен был признаваться в том, что он советский разведчик.
5 ноября 1964 года Рихарду Зорге было присвоено звание Героя Советского Союза (посмертно). Несколько членов его группы были награждены боевыми орденами. Некоторые, как и Зорге, посмертно.
Рихардом Зорге были написаны три книги и мемуары. Мемуары писались в японской тюрьме. При жизни Рихард Зорге опубликовал три книги:
• Роза Люксембург. Накопление капитала. Популярное изложение Р. И. Зорге. Харьков: 1924; И. К. Зорге.
• Экономические последствия Версальского мирного договора. Гамбург: 1925 (нем.); Р. Зонтер (Зорге).
• Германский империализм. Л., 1928.