Из года в год лучшая номинация ММКФ — программа документального кино «Свободная мысль». В этом году израильтянин Дрор Морех привез по-настоящему сенсационную картину «Привратники», справедливо номинированную на Оскар за лучший документальный фильм.
Полуторачасовая лента поразительна как замыслом, так и воплощением: шестеро бывших руководителей Шин Бет дают неторопливые и очень личностные интервью о спецслужбе, которую им в разные годы довелось возглавлять, о продолжительной истории палестинского противостояния начиная с Шестидневной войны 1967 года, о секретах профессии, включая самые сомнительные и неприглядные, красноречиво говорящих о Шабаке как преступной организации, о состоянии и перспективах израильского и палестинского государств и обществ.
Просто не укладывается в голове ни то, как режиссёру, он же закадровый интервьюер, жёсткий и беспощадный, удалось разговорить своих собеседников, которые априори люди непубличные и, по всем писаным и неписаным правилам, должны были отказаться от беседы, ни то, как все шестеро в прошлом высокопоставленных шабаковцев планируют после таких откровений жить дальше — когда живешь на пороховой бочке, каковую представляет собой нынешняя Палестина, любое публично сказанное слово может стоить не то что карьеры, — она у всех героев картины в основном позади, — но и жизни. Причем на месте героев картины я бы опасалась не столько арабских террористов-мстителей, сколько больных на голову соплеменников, коих в изобилии.
Исходной точкой своего повествования режиссер Дрор Морех избирает 1967 год, когда внезапно, за одну ночь, «миллион палестинцев оказались под полным контролем израильтян». Израильские официальные круги и правый истеблишмент, устроившие обструкцию фильму, возражают против, по их мнению, изначально неверной посылки, превращающей израильтян в сторону, виноватую в конфликте. Между тем Морех подобной экспозицией лишь напоминает событийную канву и факты, которые, по вполне понятным причинам, сионистской верхушке признавать тяжело.Композиция ленты незатейлива — экс-руководители Шабака дают достаточно полный и пугающий своей откровенностью портрет своей спецслужбы.
Пожилой Авраам Шалом, возглавлявший Шин Бет в 1981-86 и известный как один из наиболее жестоких и беспринципных бультерьеров, не имеющий никаких моральных ограничений в деле борьбы с терроризмом истребления палестинцев, заявляет, что израильская разведка никогда не имела никакой стратегии, ограничиваясь соображениями исключительно тактики, причем признает, что основной функцией ШБ давно уже стала не защита от арабского терроризма, а провоцирование его. Рассказывая о деле «автобуса № 300», в конечном итоге погубившем его карьеру, Шалом путается в показаниях — сначала говорит, что шинбетовцы получили приказ вырвать обоих террористов у разъяренной толпы, которая бы в конечном итоге линчевала обоих, а потом под давлением режиссера-интервьюера признает, что два араба-взрывника были растерзаны не толпой, а именно его сотрудниками, «работавшими» с террористами двое суток. Когда Шалом пришел взглянуть на результаты допросов в иерусалимскую тюрьму, от смертников остались лишь куски мяса.Яаков Пери (1988-94), риторически поинтересовавшись у режиссера, доводилось ли тому бывать в иерусалимской тюрьме, облик и интерьеры которой не изменились со времен Оттоманской империи, говорит, что это самая страшная тюрьма в мире (так в фильме — Д.М.), и что, попав туда, на следующий день ты признаешься в убийстве Христа.
Очевидно, что Пери это известно как мало кому другому…
О методах физического воздействия при допросах, дозволенных израильскими законами, говорит Ами Аялон (1995-2000). Закон позволяет лишь лишение сна, фиксацию допрашиваемого в неудобном положении и «встряхивание». Видимо, отбивные из двух смертников автобуса № 300 получились именно в результате встряхивания, не иначе… Аялон говорит, что в израильских армии и разведке с первых дней их существования не существовало понятия «незаконный приказ».
Каждый из шестерых шинбетовцев рефреном повторяют слова о соотношении морали и целесообразности, причем наиболее откровенно формулирует старая сволочь Шалом — забудьте о морали, когда речь идет о «борьбе с терроризмом». На террористов законы морали не распространяются.
О том, что на «террористов» законы морали не распространяются, собственно, интервьюируемые могли бы и не упоминать. Убийства мирных жителей, неизбежные при такой «борьбе», на профессиональном сленге называются «сопутствующими обстоятельствами». Именно такими «сопутствующими обстоятельствами» были 14 человек, погибших в ходе ликвидации координатора ХАМАС в Газе Салаха Шехады, на дом которого была сброшена 1 тонна тротила. Ави Дихтер (2000-2005) подробно и откровенно рассказывает о своих спорах с премьером Шароном, с которым ему пришлось согласовывать убийство шейха Ясина — Шарон настаивал на тонне тротила, Дихтер предлагал ограничиться 250 кг, ссылаясь на неизбежность «сопутствующих обстоятельств». Кстати, тогда «сопутствующими обстоятельствами» оказались трое убитых и 11 раненых. Пожалуй, Арик Шарон, который до конца жизни будет ходить под себя, единственный из организаторов сионистского террора, которого ещё при жизни настигло возмездие. Остальные живы, здоровы, весьма упитаны и дают интервью.Интересно, что в рассказах экс-руководителей израильской разведки практически нет бравады — они, за редким исключением, даже и не пытаются найти себе оправданий. Ами Аялон, наиболее критически из всех высказывающийся о характере собственной деятельности («Когда уходишь на пенсию, сразу левеешь»), вспоминает, что при ликвидации «самого старого террориста», ХАМАСовца Яхьи Аяша («самому старому террористу» в момент убийства было 30 лет), шинбетовцы, мол, несколько дней выжидали, когда все дети Аяша разойдутся из дома, и Аяш останется дома один с женой. Великое проявление гуманизма, однако. В руках у Аяша взорвался сотовый телефон — Ами Аялон считает отсутствие «сопутствующих обстоятельств» успехом операции, отмечая в то же время, что на убийство своего товарища палестинцы ответили убийством 63 израильтян: «мы несем смерть сами себе», — говорит Аялон. Кстати, израильские власти до сих пор официально не признают свою причастность к ликвидации Аяша, так что откровения Аялона будут для них большим подарком.
Тому, кто интересуется, а как обстоят дела с еврейским терроризмом, весьма поучительно будет узнать историю «Хамахтерет Хаехудит» («Еврейского подполья») — террористической группы, отметившейся несколькими терактами и планировавшими взорвать Купол Скалы — арест участников группировки был отменен решением кнесета и специальным указом премьера Ицхака Шамира, а следствие по делу сразу закрыто. Говоря о еврейском терроризме, все рассказчики в один голос отмечают, что переломным моментом в оценке Шин Бет как спецслужбы, а главное, в самооценке шинбетовцев, стало, несомненно, убийство Ицхака Рабина, когда вызов всей системе госбезопасности бросили не хорошо обученные группировки и не герои интифады, а, по выражению» Яакова Пери, «одинокий придурок с пушкой». Грозный битахон, заточенный под борьбу со специалистами, оказался бессильным против «придурка с пушкой», колоссом на глиняных ногах.
Ведь мы проспали все значительные события, — горько замечает Юваль Дискин (2005-11). — Проспали первую интифаду, проспали вторую интифаду, проспали убийство Рабина. ШБ, «гордость страны», дала сбой — выяснилось, что гордиться-то и нечем… Похороны Рабина, на фоне остальных ястребов наиболее миролюбивого и конструктивного из израильских премьеров, стали водоразделом в судьбе всей страны. Характеризуя облик израильского руководства, Дискин язвительно замечает, что именно ликудники Шарон и Нетаниягу, сами того не зная, науськали Игаля Амира на выстрел — убийству премьера предшествовала долгая и оголтелая кампания его травли, благословляемая обоими будущими премьерами, возглавлявшими шабаши сумасшедших клерикалов и ультраправых, носивших по Иерусалиму гробы с куклой Рабина.
«Убийством Рабина дело не ограничится», — горько пророчествует Карми Гиллон. — «Нас ждет новое крупное политическое убийство. Кого — не спрашивайте… Когда — когда будем уходить с Западного берега…»Кстати, показательно, что об интифаде руководители Шин Бета говорят если не без придыхания, то весьма почтительно. «Когда на улицы выходят не террористические группы, а вооруженный народ, сотни тысяч людей, — мы бессильны» (Юваль Дискин). Тот же Дискин произносит слова, вызвавшие бурю лицемерного возмущения в сионистской элите: «Ведь всё относительно. Тот, кто для одних террорист, для других — борец за свободу… «Поразительно слышать от Авраама Шалома, циничного убийцы, построившего свою карьеру на истреблении людей, слова о том, что Израиль верной дорогой идет к апартеиду, и даже более того — «мы, нация, пострадавшая от немецкого нацизма, постепенно сами уподобляемся немецким нацистам». Итог картине подводит Ами Аялон, цитирующий Карла Клаузевица с неподражаемыми комментариями, с головой выдающими не только национальный образ мышления, но и специфику профессии — «Карл Клаузевиц был умным человеком. Хотя не был евреем. По крайней мере, у нас данных, подтверждающих его еврейство, нет». Аялон пророчит катастрофу Израиля: «в противостоянии террористам мы побеждаем в каждой битве, но при этом проигрываем войну в целом».
Как, скажите, как Морех их всех раскрутил на это дело??… Сыворотку правды вколол??… На мой взгляд, фильм становится бесспорной журналистской удачей именно из-за уникальности материала и непостижимого для меня согласия героев фильма говорить перед камерой. Беньямин Нетаниягу, которого спросили, видел ли он «Привратников», на голубом глазу ответил, что нет и не собирается:). Вице-премьер Моше Яалон назвал картину Мореха «дешёвкой, снятой на палестинские деньги» и предложил запретить её к показу. Эхуд Барак, которого, как мне кажется, Морех специально показал в полный рост (у Барака карикатурно короткие ручки до талии) счел картину свидетельством того, что в Израиле можно снимать всё, что угодно (действительно, возмутительно:))). Праворадикальный израильский истеблишмент крайне оскорблен замечаниями одного из героев фильма о том, что давно пора начать переговоры с Ираном. На все эти обвинения Дрор Морех отвечает: «Я представляю Государство Израиль, а не Биньямина Нетаниягу», а что касается нежелания премьера-министра знать, что думают главы служб безопасности о палестино-израильской проблеме, это больше говорит о премьер-министре и государстве в целом, чем о фильме. И он прав.
Митина Дарья